Трагедия Зет - [67]

Трое упомянутых мужчин заметно расслабились.

— Семь надзирателей. Те же семеро, которые присутствовали на казни Скальци, если я правильно истолковал слова начальника тюрьмы… — Друри Лейн сделал паузу, — исключаются. Они все — регулярные ночные дежурные, поскольку казни всегда происходят ночью, а это прямо противоречит третьей характеристике. Ergo, никто из них не убийца.

Один из семерых мужчин в синей униформе пробормотал ругательство. Напряжение в атмосфере становилось невыносимым — эмоции буквально взрывали воздух, во всяком случае, мне явственно слышался треск, как при радиопомехах. Я бегло взглянула на отца — его шея угрожающе покраснела. Губернатор стоял неподвижно, как статуя. Магнус едва дышал.

— Палач тоже отпадает, — продолжал спокойный, неумолимый голос. — Я видел, как он во время казни Скальци дважды нажимал на рубильник левой рукой. А убийца в соответствии с первой характеристикой должен быть правшой.

Я закрыла глаза, слыша удары собственного сердца. Голос зазвучал вновь, отзываясь эхом в голых стенах кошмарной комнаты.

— Двое врачей, от которых закон требует подтверждения смерти казненного… — Друри Лейн устало улыбнулся. — Именно неспособность исключить вас обоих, джентльмены, — обратился он к двоим застывшим в страхе мужчинам с черными саквояжами, — не давала мне решить эту проблему гораздо раньше. Но сегодня Фанни Кайзер предоставила ключ, который оправдывает вас обоих. Позвольте мне объяснить.

Преступник, старающийся свалить на Доу убийство доктора Фосетта, знал, что Доу должен появиться в кабинете жертвы вскоре после его ухода. Поэтому для него было жизненно важно быть уверенным, что жертва мертва — что она не заговорит и не назовет Доу или кому-то еще, кто может неожиданно появиться, имя настоящего убийцы. То же самое касается убийства сенатора Фосетта — первый удар не вызвал немедленную смерть, и преступник, для пущей уверенности, ударил снова.

На запястье доктора Фосетта мы обнаружили кровавые следы трех пальцев, которые указывали, что убийца, нанеся удар, проверял пульс жертвы. Зачем? Очевидно, с целью убедиться, что жертва мертва. Но отметим один существенный факт. — Голос Друри Лейна стал громовым. — Жертва, несмотря на предосторожности убийцы, была еще жива после его ухода, ибо Фанни Кайзер, прибыв на место преступления через несколько минут, видела, как доктор Фосетт пошевелился, и слышала, как он заявил о невиновности Доу, хотя умер, прежде чем успел назвать имя подлинного убийцы…

Вы спросите, каким образом это исключает из моего списка имена двух тюремных врачей, присутствовавших на казни Скальци и присутствующих сейчас? Объясняю.

Предположим, один из этих джентльменов — убийца. Преступление произошло в кабинете врача. На столе, всего в нескольких футах от тела, лежал медицинский несессер жертвы, а все медицинские несессеры содержат стетоскопы. Конечно, даже врач может, щупая пульс умирающего, не заметить последних признаков жизни, но, находясь в медицинском кабинете, он наверняка бы воспользовался стетоскопом, зеркалом или другим приспособлением, чтобы точно убедиться в гибели жертвы…

Следовательно, мы можем утверждать, что ни один врач, имея под рукой подобные приспособления, не оставил бы жертву живой. Он различил бы последние искорки жизни и погасил бы их, нанеся еще один удар. Но убийца этого не сделал. Значит, он не был медиком и не мог быть одним из двух тюремных врачей, которых придется исключить.

Я с трудом сдерживалась, чтобы не закричать от напряжения. Отец сжал кулаки; лица перед нами походили на галерею смертельно бледных масок.

— Теперь отец Мьюр, — продолжал Друри Лейн. — Убийцей братьев Фосетт был один и тот же человек. Но доктора Фосетта убили в начале двенадцатого. А добрый падре с десяти вечера находился вместе со мной на своей террасе и физически не мог совершить это преступление. Таким образом, он не мог убить и сенатора Фосетта.

В красном тумане, плывущем у меня перед глазами, я слышала звучный голос старого джентльмена:

— Один из двадцати семи человек в этой комнате — убийца братьев Фосетт. Мы исключили двадцать шесть. Остается только один, и это… Держите его — не позволяйте ему уйти! Тамм, отберите у него револьвер!

Комната наполнилась криками и звуками борьбы. Человеком, пытающимся вырваться из железных объятий отца, чье лицо побагровело от напряжения, а глаза сверкали, как у маньяка, был начальник тюрьмы Магнус.

Глава 23 ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО

Просматривая эти страницы, я думаю, не оставила ли я где-нибудь впечатление, что убийцей сенатора и доктора Фосетта был не начальник тюрьмы Магнус, а кто-то другой. Едва ли, хотя не могу быть в этом уверена — иногда мне кажется, что ужасная правда во многих местах была очевидной.

Я достаточно знала о технике написания детективной истории (не важно, основана она на подлинных фактах или на вымысле), чтобы обеспечить наличие в рукописи всех деталей, с помощью которых Друри Лейн, а в скромной степени и я приближались к разгадке. Читатель более меня способен судить об успехе моих попыток воспроизвести это поразительное дело с максимальной точностью. Старый джентльмен в своем анализе не использовал ничего, что не было бы известно всем нам. Мы просто не обладали его проницательностью и быстротой мысли.