Трагедия войны. Гуманитарное измерение вооруженных конфликтов XX века - [130]

По словам Г. Ферра, глубоко недостоверная информация из этих сводок представляет собой «неоспоримые доказательства».

Аргументы о расстрелах в Калинине и захоронениях в Медном

Вокруг расстрелов в Калинине и захоронений в Медном катынские отрицатели проявляют особую активность, которая время от времени дает дивиденды, такие как снятие мемориальных досок со стены Медицинского университета в Твери — бывшего здания Калининского УНКВД, в котором расстреливали польских военнопленных из Осташковского лагеря, со ссылкой на представление некоего прокурора, проигнорировавшего все исторические доказательства, подтверждающие этот факт^[1070].

Немцы в Медном

Одним из аргументов о Медном является контраргумент против неверного утверждения о том, что там «немцев не было», которое призвано точно доказать, что лежащие в Медном поляки не могли быть расстреляны немцами. Отрицатели справедливо указывают на то, что немцы в Медном все же были. Однако и из этого никак не следует, что поляки, похороненные там, могли быть убиты ими. Во-первых, в живых этих поляков там во время войны быть не могло — там не было лагерей с польскими военнопленными и никто никогда такие лагеря не упоминал. Немцам просто некого было захватывать. К тому же сама советская сторона никогда, даже в ответ на немецкую пропаганду, не упоминала какой-либо захват немцами поляков в этом районе. Во-вторых, как уже указывалось, по эфемерам, найденным на трупах (газетам, письмам, дневникам), точно определяется дата расстрела — весна 1940 г. В-третьих, в те примерно четверо суток, что немцы находились в районе Медного, в окрестностях проходили жестокие бои^[1071]. Абстрагируясь от вопроса, были ли немцы в принципе на самом месте захоронений (которое находится на другом берегу от центральной части села Медного), в чем сомневаются даже некоторые из негационистов^[1072], стоит отметить, что в таких обстоятельствах расстрельная операция (включающая захоронение тел) в отношении нескольких тысяч людей (заведомо больше 2 358 человек, учитывая неполноту проведенных эксгумаций) практически невероятна, а незаметный расстрел и подавно невозможен. А расстрел должен был быть незаметным, поскольку советская Чрезвычайная государственная комиссия ничего об этом захоронении не знала.

Жетоны Кулиговского и Маловейского

В 2010 г. украинскими и в 2011 г. польскими и украинскими археологами при эксгумации массовых захоронений 1940–1941 гг. на территории у бывшей тюрьмы в г. Владимире-Волынском Волынской области Украины были обнаружены полицейские служебные учетные знаки с номерами 1441/II (принадлежал Юзефу Кулиговскому из Лодзи) и 1099/II (принадлежал Людвику Маловейскому из Лодзи). Катынские отрицатели немедленно стали использовать эти находки в качестве аргумента, поскольку оба полицейских значатся как расстрелянные в Калинине и захороненные в Медном в 1940 г. Особенно значима находка для Г. Ферра, который разместил изображение жетона Кулиговского и его плиты на кладбище в Медном на обложке своей книги «Тайна Катынского расстрела: доказательства, решение».

Учетная карточка военнопленного Людвика Маловейского (РГВА. Картотека военнопленных 1939–1941 гг. Изображение предоставлено А. Э. Гурьяновым.)

В публикациях отрицателей умалчивается, однако, ключевой факт: жетоны найдены не на телах. Жетон Кулиговского найден в нескольких метрах от могильного рва^[1073], жетон Маловейского найден в насыпном слое над могильным рвом, среди бытового мусора ^[1074]. Таким образом, из нахождения жетонов во Владимире-Волынском отнюдь не следовало, что Кулиговский и Маловейский захоронены там же. Учитывая сумму всех фактов, наиболее простым объяснением является следующее: вероятно, Маловейский и Кулиговский после взятия в плен в 1939 г. первоначально содержались в тюрьме во Владимире-Волынском, где у них были отобраны и по какой-то причине позже не возвращены служебные полицейские жетоны (не путать с жетонами-«несмертельниками» для идентификации погибших), которые позже были найдены в тюрьме немцами и за ненадобностью выброшены вместе с другими вещами в районе могильного рва. И подтверждение этой гипотезы удалось получить историку А. Э. Гурьянову, который обнаружил в картотеке военнопленных в РГВА карточку Маловейского. В ней как раз и значилось, что тот взят в плен 19.09.1939 во Владимире-Волынском, откуда был отправлен в приемный пункт НКВД для военнопленных в Шепетовке лишь через 25 дней^[1075]. Хотя карточка Кулиговского пока не обнаружена, нет оснований считать, что судьба его жетона была иной, учитывая, что тот найден не на теле.

Таким образом, нет никаких причин полагать, что Кулиговский и Маловейский похоронены не в Медном. На этом примере хорошо видно, насколько выводы отрицателей не соответствуют той информации, которая у них имеется на самом деле.

Отрицание показаний Д. С. Токарева

Показания бывшего начальника Калининского УНКВД Д. С. Токарева — один из важнейших источников по расстрелам в Калинине. При этом, как и у любых других свидетельских показаний, у сведений, полученных от него, есть определенные «пределы точности». В конце концов, он вспоминал о событиях 50-летней давности, поэтому в показаниях есть вызванные естественными аберрациями памяти неточности, что не умаляет их ценности. Можно, например, спорить о том, насколько точной является его схема внутренней тюрьмы или другие детали воспоминаний, но сути это не меняет — Д. С. Токарев был заранее информирован Б. З. Кобуловым обо всей операции; являлся свидетелем части процедуры опроса военнопленных непосредственно перед расстрелом; непосредственно общался с палачами и знал об участии В. М. Блохина еще до обнаружения наградного списка за расстрельную операцию с его именем