Трагедия в чайном домике - [5]

Шерли потянулась и устало потерла глаза:

— В основной части своего рассказа сэр Адор ни разу не соврал. Сэр Генри Осборн действительно покинул дипломатическую службу в Японии и вернулся в Лондон, чтобы выдать замуж свою дочь. Она действительно потеряла сознание по выходе из храма — ее свадьбе был посвящен целый разворот в Таймс. Поместье Адор и в самом деле процветало, пока опекун сэра Персиваля не растратил доверенное ему состояние… Я не понимаю, почему сэр Генри удовольствовался ничем не блещущим сэром Хэдом, когда мог подобрать для Алисы куда более блестящую партию. Возможно, дело в ее болезни. Или в происхождении и положении ее матери. К сожалению, нигде я не смогла найти упоминаний о покойной курице, так напугавшей малышку. И сведений о японской гейше, покорившей сэра Генри до того, что он готов был на ней жениться. Вероятно, все происходило достаточно тайно, потому что он продолжал оставаться на дипломатическом посту до прошлого года и скандала не было. Уфф!

Она потянулась еще раз, разроняв заметки.

— Я ужасно сбивчиво все излагаю?

— Что ты, — я потрепала Шерли по плечу, — мне все понятно. Но при чем тут лиса?

— А! Вот! — Шерли потрясла листком мелованной бумаги. «Кицунэ — японское название лисы. В японской мифологии эти животные обладают большими знаниями, длинной жизнью и магическими способностями. Главная среди них — способность принять форму человека. Чаще всего — юной обольстительной красавицы»…

— То есть, и «львица в постели», и восторженные соседи…

— Да, мне показалось, сэр Персиваль аккуратно подводил нас к некому выводу, — Шерли усмехнулась. — Тут еще много о талантах лис-оборотней, о количестве хвостов и цвете шкуры, об умении творить фантомы, появляться в чужих снах и сводить людей с ума… То есть, отсюда проистекает, что сэр Генри был близок с лисой — эти обольстительницы часто становятся гейшами, чтобы морочить мужчинам голову, — и произвел с ней на свет потомка, которого признал. Обычно наследники лис сохраняют их невероятные способности.

— Тогда почему, — спросила я ехидно, откидываясь на мягкую спинку сиденья, — леди Алиса так панически боится птиц?

— А тут я обратилась к юному светилу психиатрии Сигизмунду Шломо Фрейду, — Шерли потрясла очередным листком. — Он писал о так называемом вытеснении. Если человеку неприятно что-то или запрещено обществом и воспитанием, он вытесняет некую привычку в подсознание и осознанно начинает испытывать к ней отвращение.

Я хлопнула ладонями:

— Как и случилось в данном случае! Браво!

— Я бы не торопилась с восторгами, — проворчала мисс Холмс. — Я бы могла понять, если бы мисс Мидлтон застала супругу сэра Персиваля за пожиранием птицы в курятнике. Это могло бы спровоцировать нападение. Но чайный домик?

— Помнишь, сэр Хэд упоминал, что там рядом река? Возможно, лиса поймала уточку и потребляла ее на берегу, а мисс Амели, большая любительница птичек, решила ей помешать…

— Не верю, — буркнула Шерли мрачно. — Кицунэ с такими сверхспособностями станет просто кусать за шею? И, заметь, опять нам подсовывают чайный домик как нечто японское — чтобы мы не потеряли этот след. Мне это кажется чем-то навязчивым и фальшивым.

— Верно, — согласилась я и достала записную книжку. — Если погода в последнее время стояла сухая, полагаю, мы найдем следы на берегу и рядом с чайным домиком.

— Ну, это если спасители мисс Мидлтон все там не затоптали. Еще надо поговорить с ней самой. Или хотя бы с доктором, чтобы он описал следы укуса и размер челюсти напавшего на мисс Амели животного. И расспросить восхищенных джентльменов. А вдруг дело все же в ревности и сэр Персиваль решил опорочить супругу, чтобы от не избавиться и сохранить деньги?

— Или упечь бедняжку в клинику для душевнобольных, — строчила я. — Если они с мисс Амели так обожают курочек…

— Надеюсь, доктор все же в заговоре не замешан, — Шерли зевнула и стала складывать бумаги. — Утро вечера мудренее. Спокойной ночи, тетя.

— Спокойной, моя девочка.

Утро выдалось свежее и солнечное. Небо сверкало синевой, как это всегда бывает в сентябре, когда летняя жара закончилась, в сельской местности, где нет ужасающего лондонского смога и сырости. Над горизонтом распростирались перистые облака, дул легкий прохладный ветерок, но утренний туман уже развеялся и день обещал быть жарким, когда мы подъезжали к аккуратному, как игрушка, особняку — свежепобеленному, с яркой черепичной крышей. Зеленые плети плюща вились по стене, обрамляя высокие окна с чисто вымытыми стеклами. Подъездная аллея была засыпана свежим речным песком. Все здесь свидетельствовало о богатстве и благосостоянии.

— Похоже, ваш хозяин не жалеет денег на ремонт? — спросила я у кучера, везшего нас от станции в Адор.

— Да, мистрисс, — отозвался он с важным видом. — Когда сэр Персиваль женился, все у нас пошло на лад.

— Он так старается для жены? — подала Шерли звонкий голосок.

Кучер басовито хохотнул, но промолчал, и мы не стали настаивать на ответе.

Лакей отнес наши вещи наверх, в две прелестные светлые спальни, расположенные друг напротив друга, и провел в столовую, где, кроме искренне приветствовавшего нас сэра Персиваля завтракал осанистый мужчина с окладистой бородой на румяном добродушном лице. Хозяин поместья представил его нам как доктора Адамса и извинился за отсутствие жены.