Трагедия казачества. Война и судьбы-4 - [4]

Коем ужо по делам его…

Перелом в войне определился окончательно в 1944 году. Советские войска вступили на территорию Польши и с каждым днем продвигались на Запад. Количество освобожденных советских военнопленных и «остарбайтеров»[5] возрастало с каждым днем. Коммунистическое руководство СССР не допускало и мысли, что кто-либо из оказавшихся на Западе советских граждан откажется вернуться в родные пенаты. На языке власть предержащих это было тяжелым преступлением — «невозвращенцев» приравнивали к изменникам родины.

Руководители Советского Союза приняли неотложные меры к тому, чтобы все граждане СССР, по собственному желанию или помимо него, были возвращены в СССР. Стройки коммунизма требовали пополнения дармовой рабочей силой.

4 октября 1944 года было выпущено постановление Совета Народных Комиссаров (СНК) — правительства СССР — № 1315-392с «Об Уполномоченном СНК СССР по делам репатриации граждан СССР»[6]. На эту должность был назначен генерал-полковник Филипп Голиков, его заместителями стали генерал-полковник Иван Смородинов и генерал-лейтенант Константин Голубев.

Выбор кандидатур был не случайным. Голиков одно время возглавлял Главное разведывательное управление Красной Армии, потом был начальником Управления кадров Наркомата обороны СССР[7]. Смородинов долгое время ведал вопросами формирования Красной Армии, Голубев работал в Мобилизационном управлении Генерального штаба Красной Армии. Истинные цели и задачи репатриации советских граждан все они понимали хорошо.

6 октября того же года было издано постановление СНК СССР № 1344.402с «О деятельности Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации граждан СССР»[8]:

«СНК СССР постановляет:

Поручить Уполномоченному СНК СССР по делам репатриации граждан СССР тов. Голикову провести следующие мероприятия:

1. Опубликовать обращение Советского Правительства к советским гражданам и военнопленным, уведенным насильственно немцами в Германию и другие страны, с предложением им немедленно после освобождения вернуться в СССР, где им будет предоставлена полная возможность вместе со всеми гражданами СССР защищать свою страну и восстанавливать промышленность, сельское хозяйство, транспорт и т. д., разрушенные немцами и их союзниками во время войны.

2. Опубликовать и издать отдельной брошюрой, для распространения среди уведенных советских граждан, ряд агитационных статей, рисующих зверское обращение немцев с советскими военнопленными и гражданами. В статьях подчеркнуть, что не презрение и недоверие, а внимание и забота встретят их на родине, когда они вернутся домой после освобождения.

3. Подобрать небольшие библиотечки советской литературы и срочно выслать их в Лондон, Париж, Рим и Каир[9] для распространения среди советских граждан.

4. Изготовить тематические плакаты и выставки, посвященные теме возвращения на родину.

Председатель СНК СССР И. Сталин.

Управляющий делами СНК СССР Я. Чадаев».

Перечисленные в постановлении столицы являлись центрами ведения работы по репатриации советских граждан.

Уважительный (казалось бы!) тон этого документа мог обмануть разве что самого несведущего работника государственного аппарата Советского Союза. Все, а уж руководители дел по репатриации в особенности, хорошо знали, что еще в декабре 1941 года было подписано постановление Государственного Комитета Обороны СССР[10] — высшего органа исполнительной власти в годы войны — о создании специальных лагерей НКВД СССР для проверки и фильтрации вышедших из окружения, бежавших или освобожденных из плена «бывших военнослужащих Красной Армии». Не говоря о моральных муках, статус «бывшего военнослужащего» приводил к приостановлению выслуги лет, к потере воинского звания, к прекращению выплаты пособия семье солдата, угодившего в плен. Содержавшиеся в этих военных лагерях строгого режима бывшие советские военнопленные в обязательном порядке привлекались к тяжелому, поистине каторжному труду на шахтах и рудниках, на стройках, на лесозаготовках, вблизи которых и были созданы эти специальные лагеря, переданные в ведение ГУЛАГа.

Проверка в лучшем случае заканчивалась тем, что вышедшего из окружения или бежавшего из плена солдата или офицера Красной Армии, как правило, закрепляли в штатах предприятия, иными словами — продавали в рабство.

Слова Сталина о том, что каждому вернувшемуся на родину будет предоставлена возможность защищать свою страну, на самом деле означали, что эти люди могли попасть на фронт только в составе штрафных батальонов. Правда, были еще и «штурмовые батальоны», в которых в качестве рядовых использовались освобожденные из плена советские офицеры. «Штурмовые батальоны» были в боях до полного истощения личного состава, проще говоря — их бросали на верную смерть.

Слова Сталина о том, что каждый получит возможность восстанавливать промышленность, сельское хозяйство и транспорт Советского Союза, означали на деле, что бывшие репатрианты — и военные, и гражданские — будут брошены в лагеря ГУЛАГа на каторжные работы.

Слова Сталина, что этих людей на родине ждет не презрение и недоверие, а внимание и забота, означали, что каждого репатрианта поставят на учет в органах государственной безопасности СССР, заведут на них досье. Для каждого из них это означало запрет на профессию, на учебу, запрет выбора места жительства, запрет на выезд за границу, запрет на политическую деятельность. Так длилось долгие годы.