Трагедии - [86]

И кривдой не сквернит невинный свой язык.

Оставь его — он мне и сам ответить может.

Иосавеф (в сторону).

Пусть бог ему в уста свою премудрость вложит!

Гофолия.

Как звать тебя?

Иоас.

Меня Элиаким зовут.

Гофолия.

А твоего отца?

Иоас.

Мне говорили тут,

Что с детства обо мне печется царь небесный,

А сам я сирота, безродный и безвестный.

Гофолия.

Где ж твой отец и мать?

Иоас.

Я брошен ими был.

Гофолия.

Давно ль?

Иоас.

С тех самых пор, как в этот мир вступил.

Гофолия.

Известно ли хотя б, из края ты какого?

Иоас.

Храм — вот мой край родной. Не знаю я другого[291].

Гофолия.

Не ведомо ль тебе, где был ты найден?

Иоас.

Там,

Где на съедение достался бы волкам.

Гофолия.

Кем в храм ты принесен?

Иоас.

Женой, не пожелавшей

Назвать себя и с глаз немедленно пропавшей.

Гофолия.

И кто ж растил тебя с младенческих годов?

Иоас.

Покинет ли в беде господь своих сынов?

Он пропитание птенцам ниспосылает

И от щедрот своих всем тварям уделяет[292].

Взываю я к нему, и пищу он дает

Мне, сирому, от жертв, что в храм несет народ[293].

Гофолия.

Вновь начала терять я самообладанье.

Его беспомощность, правдивость, обаянье

Так тронули меня, что ненависть моя...

О чудо! Жалости доступна даже я.

Авенир.

Вот враг, которого так сильно ты боялась!

Обманчив был твой сон, хотя, быть может, жалость,

Сумевшая тебя, о госпожа, смягчить,

И есть удар, что ты страшилась получить.

Гофолия (к Иоасу и к Иосавеф).

Куда вы?

Иосавеф.

Нечего сказать ребенку больше,

И докучать тебе мы с ним не смеем дольше.

Гофолия.

Нет, не спешите так. Чем день заполнен твой?

Иоас.

Молюсь я господу, учу закон святой,

Теперь уже читать умею слово божье

И переписывать его пытаюсь тоже.

Гофолия.

Что ж говорит закон?

Иоас.

Что бог быть должен чтим.

Что он жестоко мстит хулителям своим,

Не терпит тех, кому сирот тиранить любо,

Спесивца долу гнет, карает душегуба.

Гофолия.

Понятно... А скажи, как те проводят дни,

Кто здесь живет?

Иоас.

Творцу хвалу поют они.

Гофолия.

Ужель ваш бог хвалой так любит упиваться?

Иоас.

Мирским занятиям нельзя тут предаваться.

Гофолия.

Чем развлекаешься ты, мальчик?

Иоас.

Иногда

С первосвященником я прихожу сюда,

И поручает он мне в час богослуженья

Соль подносить ему и подавать куренья.

Гофолия.

И больше ты отрад не знаешь никаких?

Мне жаль, что столь суров твой жребий с лет таких.

А жить в моем дворце нет у тебя охоты?

Иоас.

Могу ли я забыть господние щедроты?

Гофолия.

Не нужно это мне. Верь в бога своего.

Иоас.

Но он не чтим тобой.

Гофолия.

Ты можешь чтить его.

Иоас.

Но служат божеству в твоем дворце чужому.

Гофолия.

Что ж! У тебя свой бог, а я молюсь другому.

Они равны.

Иоас.

Один есть царь на небесах,

И этот царь — мой бог, а твой — лишь тлен и прах.

Гофолия.

Все радости тебе я дам своею властью.

Иоас.

Иссохнет, как поток, неправедного счастье[294].

Гофолия.

О ком ты?

Иосавеф.

Не гневись. Он ведь так мал сейчас...

Гофолия (к Иосавеф).

Я поняла, чему он учится у вас.

Но мне, Элиаким, внушил ты восхищенье.

Никто из сверстников с тобой нейдет в сравненье,

А царство некому наследовать мое.

Брось свой унылый храм, скинь жалкое тряпье.

С тобой богатствами я рада поделиться,

И в этом нынче же ты можешь убедиться,

Коль во дворце моем согласен жить со мной.

Ты будешь для меня во всем как сын родной.

Иоас.

Как сын?

Гофолия.

О, да.

Иоас.

Отца, которого люблю я,

Менять мне...

Гофолия.

На кого?

Иоас.

На мать — и мать такую?

Гофолия (к Иосавеф).

Он памятью не слаб: во всех речах его

Я узнаю тебя и мужа твоего.

Хотя я вас всегда щадила, иноверцы,

Вы яд вливаете невинным детям в сердце,

Им так меня черня и понося тайком,

Что их бросает в дрожь при имени моем.

Иосавеф.

Как повесть наших бед от них держать в секрете,

Коль ставишь ты себе в заслугу беды эти?

Гофолия.

Да, полнят гордостью меня мои дела.

За кровь отцов я кровь потомков пролила,

Но ведь родитель мой и брат при мне убиты[295],

Мать брошена в окно под конские копыта;

При мне — взирал ли кто на зрелище страшней? —

Погибло семьдесят царевых сыновей[296]

За наказание каких-то там пророков[297],

Прозвавших мать мою вместилищем пороков.

Царица я и дочь. Так мне ли, став рабой

Трусливой жалости, забыть тот гнев слепой,

Который гибели обрек мое семейство?

Нет, за удар — удар, злодейство — за злодейство!

Как был с лица земли сметен Ахавов род,

Так мной Давидов дом погублен в свой черед.

Что стало бы со мной, когда б, собрав все силы,

Я материнских чувств в себе не подавила

И крови собственной не пролила ручьи,

Чтоб страхом укротить вас, недруги мои?

Не я — расторг ваш бог, безжалостный во мщенье,

Двух царственных домов былое единенье.

К сынам Давидовым враждой пылаю я.

Они чужие мне, хотя в них кровь моя.

Иосавеф.

Да, преуспела ты. Но пусть нас бог рассудит.

Гофолия.

Нет, пусть ваш бог верней своим обетам будет.

Где тот Давидов сын, царь всех земных племен,

Который вам давно с небес предвозвещен

И о котором вы мечтаете крамольно?

Прощай! Но встретимся мы снова. Я довольна:

Хотела видеть я — и видела.

Авенир (к Иосавеф).

Назад

Прими того, кто мной был под охрану взят.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Иоас, Иодай, Иосавеф, Захария, Суламита, Авенир, левиты, хор.

Иосавеф (Иодаю).

Ты слышал ли наш спор с царицей, полной мести,

Супруг мой?

Иодай.

Слышал все, с тобой страдая вместе,

И был с левитами готов спешить к тебе,

Чтоб отстоять тебя иль умереть в борьбе. (