Трагедии - [37]

Антиох.

Тебя он вновь дарит привязанностью страстной?

Береника.

Ты это видел сам: когда единогласно

И не щадя в своем усердье громких слов,

Сенат отца его включил в число богов,

Тит, свой сыновний долг исполнив образцово,

Душой к возлюбленной смог устремиться снова

И в тот же самый миг, — так все кругом твердят,

Не известив меня, отправился в сенат,

Чтоб к Береникиным владеньям в Палестине

Прибавить Сирию с Аравией отныне.

А если верить в то, что говорят друзья,

Что от него всегда сама слыхала я,

То вскоре с этими тремя соединится

Четвертый мой венец — венец императрицы.

Сказать об этом мне он сам придет сюда.

Антиох.

А я тебе скажу: простимся навсегда.

Береника.

Как! Почему ты речь заводишь о прощанье?

Я вижу: ты смущен и на лице — страданье!

Антиох.

Уехать должен я.

Береника.

Изволь сказать ясней:

В чем дело?

Антиох (в сторону).

Мне нельзя встречаться было с ней.

Береника.

Довольно же молчать! Какие опасенья

Причиной сделались внезапного решенья?

Антиох.

Что ж, выслушай, но знай: я говорю сейчас

По воле царственной твоей в последний раз.

Наделена судьбой блестящей и высокой,

Ты вспомнишь, может быть, о родине далекой,

Где в некий день любовь зажгла меня всего "

Стрелою, пущенной из ока твоего.

Я к брату твоему Агриппе обратился,

И он бы от тебя согласия добился

Принять ту дань, что я принес тебе, любя,

Но появился Тит и покорил тебя.

Он пред тобой тогда предстал неотразимо

В блистанье грозовом разгневанного Рима,

Восставший край сознал, что ныне обречен,

Но скорбный Антиох был первым побежден,

И, волю злой судьбы осуществив на деле,

Твои уста моим умолкнуть повелели.

Когда же, вместо них, взор неотступный мой

И вздохи горькие смутили твой покой,

Ты приказала мне, жестокая царица,

И чувство подавить — не то с тобой проститься.

Я сдался, обещал, но знай: сейчас смирить

Не властна ты меня. Я буду говорить,

И я скажу, что, дав обет бесчеловечный,

Поклялся про себя любить любовью вечной.

Береника.

Как! Что ты говоришь?

Антиох.

Да, я молчал пять лет

И больше никогда не преступлю обет.

С соперником своим я шел на поле славы,

Надеясь там себе найти конец кровавый,

Чтоб до тебя, чей слух отверг мои слова,

Хоть имя гордое мое несла молва.

Казалось, что судьба мне это даровала —

О том, что друг твой пал, ты слезы проливала,

Но тщетно я искал опасностей в бою:

Тит доблестью затмил неистовость мою.

Я должное ему воздать обязан честно:

Наследник цезарей, любимый повсеместно,

Тобою избранный, он первым на себя

Удары принимал, разя, коля, рубя.

А я, отверженный, безвольный и усталый,

Лишь подражал ему с отвагой запоздалой,

Я вижу, что теперь довольна ты вполне.

Что, укротив свой гнев, с улыбкой внемлешь мне.

Что нарушение запрета позабыто —

Как не простить того, кто восхваляет Тита!

Осада кончилась. Он, грозный, раздавил

Остатки жалкие былых мятежных сил.

Доделали свое огонь, раздоры, голод.

И стены древние разрушил римский молот,

Вы с Титом собрались, ликующие, в Рим,

И мне предстал Восток постылым и пустым.

Блуждал я без конца по Кесарее милой,

Где некогда любил тебя с такою силой.

Я звал тебя в стране поверженной твоей,

Следов твоих искал немало долгих дней...

Но нет! Моей тоски не описать словами.

Затем в Италию я ринулся за вами,

И там горчайший час настал в моей судьбе:

Тит, встрече нашей рад, привел меня к тебе.

Личину дружбы к вам надел я без усилий,

И вы моей любви любовь свою открыли.

Но все ж я тешился надеждою подчас:

Веспасиан и Рим разъединяют вас;

Тит, уступая им, оставит Беренику...

Но мертв Веспасиан, и сын его — владыка.

Бежать бы мне тогда! Но я решился ждать,

Чтоб друга прежнего на троне увидать.

Теперь мне ясно все. Вам брачный пир готовят.

Довольно здесь людей, что каждый случай ловят,

Чтоб лестью усладить Гимена торжество.

Я ж, кроме слез, вам дать не властен ничего,

И, мученик любви упорной и напрасной,

Я рад, что все сказал об этой скорби страстной

Под взором дивных глаз, что виноваты в ней.

Я ухожу, но знай: люблю еще сильней.

Береника.

Мне даже мысль — и та, о царь, казалась дикой,

Что в день и час, когда со мною, Береникой,

Себя готов навек связать всесильный Тит,

Другой мне страсть свою так смело изъяснит.

Я речи дерзостной твоей не прерывала:

Пусть дружба на нее набросит покрывало.

И более того: я признаюсь, друг мой,

Мне горестно сейчас прощание с тобой.

Ведь так хотелось мне, чтоб принял ты участье

И в торжестве моем, и в беспредельном счастье.

За подвиги свои ты мной, как всеми, чтим.

Тит полюбил тебя, ты восхищался им.

Сроднились тесно вы, и часто мне казалось,

Что, говоря с тобой, я снова с ним общалась...

Антиох.

Я больше не хочу мучительных бесед,

Где одновременно участвую и нет.

В унынье горькое теперь меня приводит

Одно лишь имя Тит, что с уст твоих не сходит.

От равнодушных глаз я скроюсь навсегда,

Что смотрят на меня, не видя никогда.

Прощай! Я сохраню в душе твой образ милый.

Пока меня от мук не исцелит могила.

Не бойся, что, томясь в мучениях моих,

На весь я белый свет пойду кричать о них.

Нет, госпожа, одно услышишь обо мне ты —

Что смерть желанная меня настигла где-то.

Прощай!

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Береника, Фойника.

Фойника.

Как жаль его. Так верен, так влюблен!

Удела лучшего заслуживает он.

Не правда ль, госпожа?

Береника.

Внезапное прощанье