Традиции свободы и собственности в России - [5]
Полноценная или условная?
Нестыковки гипотезы Пайпса с установленными фактами начинаются с первых веков русской истории. Уже тогда земельным собственником можно было стать через покупку, дарение, мену, наследование, а также явочным порядком на незанятых землях (трудовое и заимочное приобретение права собственности).
Почему Древнерусское государство распалось на отдельные самостоятельные княжества? Как раз потому что сложилось крупное боярское землевладение, по богатству часто не уступающее великокняжескому. Богатое боярство стало главной политической силой процессов распада.
Именно во времена Киевской Руси сформировался такой тип землевладения, как вотчина, она же отчина — т.е. отцовская собственность. Гарантии владельцам вотчин в том, что их древние права на земельную собственность неприкосновенны, специально подтвердил княжеский съезд в Любече в 1097 году. Вотчины просуществовали в общей сложности не менее девяти веков. Вотчинные земли закладывались, перезакладывались, дробились между многочисленными наследниками, продавались, дарились монастырям для посмертного поминания. Были широко распространены «купленные вотчины». С «условными владениями» такого быть не могло.
В княжествах, присоединенных к Московскому, многие крупные землевладельцы были лишены своих вотчин, но не потому, что владели своими вотчинами «условно». Они пострадали как противники московских великих князей. То же самое было обычным делом в Европе — история европейских земельных конфискаций и реквизиций составила бы тома. В одной лишь Ирландии при Кромвеле, да и позже, конфисковывались земли всех, кто косо посмотрел на англичанина. Впрочем, после опричнины конфискации и в России — достаточная редкость.
Условное поместное землевладение появились на седьмом веке русской государственности, после чего просуществовало два с небольшим века, теряя свою «условность» буквально с самого начала. Условное землевладение — не более чем частный случай на фоне более чем тысячелетней традиции собственности в России.
Стремление государства пополнить свое служилое сословие верными людьми и поощрять их верность предоставлением земельного надела, вполне логично. «Предоставлять» можно было по-разному. После присоединения в 1463 году Ярославского княжества к Москве Иван III направил туда дьяка Алексея Полуектова с правом «отписывать» в казну вотчины неслужащих бояр и детей боярских. Но те из них, кто поступали на службу великому князю московскому, сохраняли свое вотчинное землевладение.
Первое упоминание о «поместниках» или «помесчиках» — дворянах, получивших землю «по месту» (службы), встречается в Судебнике 1497 года. На протяжении трех поколений все взрослые и готовые служить лица, не принадлежащие к низшим сословиям, обеспечивались земельными пожалованиями. Поначалу надел «помесчика» действительно не мог быть продан, заложен, а самое главное — против этого и было направлено острие реформы! — не мог быть завещан монастырю. Рост могущества монастырей крайне тревожил монархов, и не только русских. В связи с названными ограничениями такую форму владения и называют условной. Однако поместье переходило по наследству сыну «испомещенного», если тому уже было 15 лет и он не имел препятствий к несению военной службы. При тогдашней многодетности сыновья были практически у всех.
Поместья наследовались и по другим основаниям. Как подчеркивает в своей книге «Власть и собственность в средневековой России» (М., 1985, стр. 93) историк В.Б. Кобрин, «источники свидетельствуют, что поместье было наследственным (если не де-юре, то по крайней мере де-факто) с самого начала» (как ни жаль огорчать Егора Гайдара, уверяющего, что поместья не наследовались).
Пик поместной системы — опричнина (1565-1572), но и тогда поместная система не стала, просто не могла стать, преобладающей в стране. Странно, что Пайпс не упомянул (думаю, по незнанию) про законы Ивана Грозного, направленные как раз на то, чтобы облегчить превращение вотчинных земель в поместные, и, казалось бы, подкрепляющие его (Пайпса) рассуждения. О каких законах речь? Земли для «испомещения» нехватало, и власть пошла на обычные для любой власти хитрости: она попыталась ограничить право завещания вотчины. Ее запретили завещать кому попало, а только прямым или ближайшим боковым родственникам, и только до четвертого колена, «а далее внучат [т.е. правнукам при отсутствии детей и внуков] вотчин не отдавать роду». Вотчинник, не имевший ни детей, ни внуков, ни ближайших боковых родственников (интересно, сколько таких нашлось?), лишался права завещать вотчину жене обычным образом, он мог это сделать только на ее «прожиток».
А может быть, и правильно, что не упомянул. Тщетность подобных крохоборских законов бросается в глаза, их принимают не от хорошей жизни. Уже в семилетие опричнины, одновременно с ростом числа и площади поместий за счет конфискаций земель новгородских и тверских бояр, «обнаруживаются первые признаки упадка поместной системы» (цитата не из какого-то редкого или дискуссионного труда, а из 11-го тома «Советской исторической энциклопедии»12). Ничего удивительного: политическая роль дворянства быстро шла в гору, его старались приручить и задобрить, вследствие чего происходило, не могло не происходить, быстрое юридическое приближение поместья к вотчине.
Автор убедительно доказывает, что мировосприятие современного российского общества заволокли мифы — то откровенно нелепые, то почти правдоподобные на вид. Многие из этих мифов даже стали частью нашей политической культуры. Общее у них одно: они навязывают нам преуменьшенную самооценку, пониженное самоуважение, подрывают нашу веру в себя, подрывают дух нации. Когда дух нации низок, она подобна организму с разрушенной сопротивляемостью. Когда он высок, никакие трудности не страшны, любые цели достижимы. Автор ставит перед собой задачу разрушить наиболее вредоносные мифы о России.
Книга «Россия. История успеха» – настоящая встряска для мозгов. Первая реакция всех прочитавших: почему мне самому не пришло это в голову? Книга – нокаутирующий ответ авторам разной степени необразованности, которые наводнили рынок трактатами о «поражении России в третьей мировой войне», о необходимости самоизоляции и мобилизационной экономики, о нашем ужасном климате и тому подобным вздором. И тем, кто изображает Россию беспомощной жертвой мировых заговоров. Но горе народу, который усвоит психологию обиженного – лучшие душевные силы он потратит не на созидание, а на подсчеты, кто и когда его обсчитал и обвесил.Книга «Россия.
История России – это история успеха, и тема эта едва открыта. «Ушедшая» после 1917 года историческая Россия никуда не ушла. Миллионами ростков она пробилась сквозь щели и трещины коммунистической утопии, изломала и искрошила ее скверный бетон, не оставив противоестественной постройке ни одного шанса уцелеть. Это одна из величайших побед нашей истории. Судьбу России всегда решало чувство самосохранения ее жителей, которым было что терять. На исходе XX века Россия сумела отвоевать свободу слова и печати, свободу передвижения, предпринимательства, конкуренции, многопартийную систему, свободу творчества и вероисповедания.
Документальное повествование Александра Горянина "Груз" о диссидентской деятельности в советские времена, более напоминающее шпионский детектив времён позднего СССР о борьбе гэбухи с нелегалами. Описывает реальные события, произошедшие при непосредственном участии автора.***Журнал "Звезда" учредил свою премию, чтобы отмечать самые значительные публикации года. Александр Горянин за повесть "Груз" был назван лауреатом 2001 года в разделе прозы.
У Азербайджана сложная многовековая история, мы не сможем здесь пересказать ее даже вкратце. Ограничим свою задачу: расскажем лишь о том, каким образом судьба связала наши страны, раскроем логику событий, которая сделала в свое время Азербайджан частью Российской империи, а затем и СССР. Мы уделим особое внимание незаслуженно (или намеренно) преданным забвению страницам истории.
В этой работе мы познакомим читателя с рядом поучительных приемов разведки в прошлом, особенно с современными приемами иностранных разведок и их троцкистско-бухаринской агентуры.Об автореЛеонид Михайлович Заковский (настоящее имя Генрих Эрнестович Штубис, латыш. Henriks Štubis, 1894 — 29 августа 1938) — деятель советских органов госбезопасности, комиссар государственной безопасности 1 ранга.В марте 1938 года был снят с поста начальника Московского управления НКВД и назначен начальником треста Камлесосплав.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Как в конце XX века мог рухнуть великий Советский Союз, до сих пор, спустя полтора десятка лет, не укладывается в головах ни ярых русофобов, ни патриотов. Но предчувствия, что стране грозит катастрофа, появились еще в 60–70-е годы. Уже тогда разгорались нешуточные баталии прежде всего в литературной среде – между многочисленными либералами, в основном евреями, и горсткой государственников. На гребне той борьбы были наши замечательные писатели, художники, ученые, артисты. Многих из них уже нет, но и сейчас в строю Михаил Лобанов, Юрий Бондарев, Михаил Алексеев, Василий Белов, Валентин Распутин, Сергей Семанов… В этом ряду поэт и публицист Станислав Куняев.
Статья посвящена положению словаков в Австро-Венгерской империи, и расстрелу в октябре 1907 года, жандармами, местных жителей в словацком селении Чернова близ Ружомберока…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.