Товарищ ребёнок и взрослые люди - [55]

За все эти сто или по меньшей мере семь лет тата приезжал повидаться со мной только два раза. Оба раза он обещал снова приехать и оба раза клялся, что скоро возьмёт меня домой. А о том, чтобы привезти с собой Кати, он совсем не помнил…

— А я скоро выйду замуж! — сказала я ему. — У меня и жених есть!

Это было не такой уж неправдой: Сирье и Майе с верхнего этажа дразнили меня, что мальчик-детдомовец с рыжими кудрявыми волосами, на которого я смотрела всякий раз, когда мы шли мимо детского дома, и есть мой жених. На самом-то деле я думала взять этого мальчика себе в братья — в давние времена выбранное имя Энгельс ему очень бы подошло, но тётя Маали не соглашалась взять его из детдома. Оставалось лишь надеяться, что уговорить тату удастся легче. Например, когда он со своими друзьями пил пиво, всегда удавалось выпросить у него разные обещания. И было бы очень здорово играть с Энгельсом дома в школу и магазин!

Тата попросил меня немного подождать с замужеством, пока он не посадит в огороде капусту и картошку, достроит школьный стадион и доведёт до конца дело с возвращением мамы домой, а тогда можно будет подумать и о женихе. Он был почти согласен усыновить Энгельса, но только после того, как мама вернётся домой и согласится, чтобы домой принесли не крошечного беби Калева, а кудрявого и длинноногого Энгельса из детдома. А пока он дал мне задание до возвращения в Руйла научиться как следует свистеть, потому что ожидается, что у Сирки скоро будут щенки — ну и как эту собачью стаю держать вместе, если не умеешь свистеть?

Вот это была новость! Будущее засияло у меня перед глазами: большая стая щенков, мама и тата, рыжеволосый брат Энгельс — чего ещё желать!

Теперь мне пришлось заниматься тем, чтобы научиться свистеть! Тётя Маали и дядя Копли сначала были этим очень недовольны. Дядя сказал, что девочке совсем не подобает свистеть, это больше для уличных мальчишек, а тётя Маали утверждала, что свист вызывает сатану, но когда я им рассказала о будущей стае щенков, дядя махнул рукой, а тётя Маали только вздохнула и сказала:

— Иной человек на всю жизнь остаётся ребёнком. Где есть, туда и дают!

В магазине на улице Хаава дают сахар!

— Маали, быстро одевай ребёнка и возьми с собой кошёлку — в магазине на улице Хаава дают сахар! — крикнула мать Сирье и Майе, вбежав в калитку. — Я пришла за своими девчонками — дают кило на нос! Давай быстро, кто знает, на сколько человек его хватит!

Тётя Маали наскоро умыла меня, вымыла мои руки и натянула на меня свитер. Я подумала, что это может быть довольно смешно, если мы все — тётя Маали, тётя Тийу, Сирье, Майе и я — получим на нос в магазине на Хаава по килограмму сахара. Но тётя Маали даже и слушать не стала мои рассуждения, она, похоже, отнеслась к этому делу серьёзно и подгоняла меня: «Поторапливайся, иначе останемся без сахара!»

— И смотрите мне, чтобы в очереди за сахаром вели себя прилично! — поучала тётя Тийу. — И чтобы никакого хныканья — в очереди за сахаром не до шуток!

Я представляла себе сахарную очередь длинной белой сверкающей сахарной гирляндой, которую взрослые и дети держат над головами, но это оказалось вовсе не так… Перед майскими, октябрьскими и новогодними праздниками школьники в Руйла приносили с болота плаун, из которого вили длинные гирлянды. По всей школе пахло таинственным болотным запахом, когда дети украшали этими гирляндами потолок зала и висевшие в коридорах картины и ту, на которой был Энгельс со своими друзьями. Я представляла себе, что если бы на такие гирлянды насыпать сахару, получилась бы очень красивая сахарная очередь. Но на улице Хаава перед продовольственным магазином стояли один за другим совсем обычные жители Нымме. Это и была сахарная очередь, только издалека она казалась длинным хвостом, но когда мы стали в его конец, сделалось скучно.

— А может, дают больше, чем кило? — спросила у тёти Тийу молодая женщина в полосатом берете, которая стояла впереди нас и всё время переступала с ноги на ногу, будто так можно было скорее продвинуться вперёд.

— Только кило, кто же даст больше, — точно знала мать Сирье и Майе. — Хорошо хоть так!

— У меня ребёнок один дома остался, — сокрушалась женщина.

— Как думаете, сколько тут уйдёт времени — час или больше?

— Взяли бы ребёнка с собой — получили бы ещё кило, — поучала тётя Тийу.

— Мальчик только двухмесячный, — оправдывалась женщина.

— Какая разница! Хлебные карточки и талоны на водку давали в своё время и грудным младенцам, дадут и сахар! — уверенно сказала тётя Тийу. — Сходите домой, мы сохраним ваше место в очереди.

— Думаете, успею? Я живу недалеко, тут поблизости, на улице Курни…

— Ну, час простоим наверняка. Главное, чтобы сахар за это время не кончился! — заверила тётя Тийу, и женщина торопливо ушла.

Тётя Маали стояла в очереди прямо и с серьёзным лицом, словно делала какую-то важную работу, и не отпускала мою руку. Сирье и Майе всё время бегали туда-сюда и даже заглядывали в окно магазина.

— Пусть бегают, раз мать им разрешает, — сказала мне тётя Маали в ответ на мои слова, что я не младенец, чтобы меня всё время требовалось держать за руку. — Ты теперь на моей ответственности — а что я скажу твоей маме, если ты, бегая, угодишь под машину или провалишься в канализационный колодец?