Товарищ Артур, кто вы? - [17]

К началу гражданской войны республиканская армия являла собой разрозненные воинские части, которые не всегда подчинялись общему командованию. Почти каждая политическая партия, входящая в Народный фронт, стремилась иметь собственные воинские формирования со своими красными, черно-красными, бело-розовыми и другими флагами. Но всех их объединяла общая ненависть к фашизму. На стороне республиканцев воевало хорошо вооруженное войско анархистов. Вожак их, Буэнавентура Дуррути, — человек слова и отчаянной храбрости. Наряду с положительными качествами он страдал чрезмерной самоуверенностью, недоверием к офицерам-республиканцам, выходцам из богатых аристократических семей. Сохраняя верность анархизму, батальонам присваивали имена Бакунина, Кропоткина и даже Нестора Махно. Сражались они под черным знаменем анархии.

Испанские коммунисты пытались убедить вождя анархистов избавиться от примкнувших к нему троцкистских элементов и уголовного сброда, укрепить воинскую дисциплину. Советником к нему направили замечательного разведчика Ксанти (Хаджи Мамсурова). Он тактично и неназойливо убеждал Дуррути, что идеи анархизма разлагают республиканскую армию. Вождь анархистов подружился с Ксанти, прислушивался к его советам, очистил свое войско от наиболее ярых фанатиков, пресек дезертирство. Но это стоило ему жизни. Дуррути застрелил в спину один из агентов франкистов, проникший в лагерь анархистов.

— С чего вы начинали свою боевую деятельность в Испании? — спросил я как-то Спрогиса.

Артур Карлович немного задумался.

— До своего назначения я посещал места боев, встречался с советскими добровольцами, которые участвовали в сражениях не только с мятежниками, но и с итальянскими чернорубашечниками и гитлеровцами легиона «Кондор». Если вы помните, Георгий Осипович, шефом его был Геринг.

— Вам ранее была известна расстановка воюющих сторон? — задал я следующий вопрос Спрогису.

— Видите ли, когда я собирался в Мадрид, о некоторых подробностях меня информировали товарищи из Генштаба. Мятеж начался 18 июля 1936 года. На рассвете радио марокканского города Сеуты передало в эфир условный сигнал о начале боевых действий против республиканской Испании: «Над всей Испанией безоблачное небо». В первые недели мятежников не поддержали ни военный, ни гражданский флот республики. В Африке застряли главные силы, на которые рассчитывал Франко, — иностранный легион наемников и марокканская конница, — их не на чем было переправить через Гибралтар. Сторонники каудильо, в том числе военные, заявили, что без помощи Германии и Италии заговор обречен на провал. «Мы не предполагали, что против нас поднимется весь народ». Эти слова принадлежали графу Романонес. Сомнение в успехе высказал и командующий северной группой войск мятежников генерал Мола.

— Как же Франко в этих условиях решился начать боевые действия? — не переставал я задавать вопросы.

— На это его подтолкнули Гитлер и Муссолини. Из Африки на германских транспортных самолетах были доставлены в Испанию марокканские всадники из полудиких племен пустыни. Легион «Кондор» насчитывал более 50 тысяч солдат и офицеров, оснащенных самым современным по тем временам оружием. Фактически это был не легион, а полнокровный корпус военного времени. Расщедрился и Муссолини. 200 тысяч войск, около 2 тысяч орудий, до тысячи самолетов, транспорты с пулеметами, ружьями и боеприпасами — таков был его вклад в испанскую контрреволюцию. Были сформированы карательный «иностранный легион», навербованный из подонков всего мира, и легион португальских фашистов. Марокканский 18-тысячный конный корпус отличался своей жестокостью и наводил ужас на местное население.

— Интересно, почему же марокканцы примкнули к мятежникам?

— Георгий Осипович, если вы помните, — продолжал Спрогис, — часть Марокко была тогда испанской колонией, и сторонники Франко имели там большое влияние. Позже, когда мой отряд был переброшен на Мадридский фронт, франкисты начали сколачивать так называемую «пятую колонну». Туда вербовались дезертиры из анархистов, деклассированные элементы и уголовники, выпущенные из тюрем. Некоторым из них тайно удалось проникнуть в республиканскую армию. Лазутчики имели задание изнутри разлагать сражавшихся антифашистов, сеять панику, вести разведку, совершать диверсии и террористические акты против интернациональных бригад. Франко громогласно объявил, что «пятая колонна» встретит его четыре колонны, когда они с триумфом войдут в Мадрид, и присоединится к ним. Всем было обещано щедрое вознаграждение.

Разговор Спрогиса с Берзиным-Гришиным происходил в штабе советских советников в Валенсии.

— Я просил бы вас, Ян Карлович, назначить меня по специальности, в военно-разведывательную часть, — высказал пожелание Артур.

— Сначала я хотел направить тебя советником в помощь подполковнику Хаджи Мамсурову (Ксанти), но передумал. Ксанти — опытнейший профессионал и пока справляется один. А ты отправляйся сегодня в Малагу. Там вообще нет наших людей. Запомни адрес явки, а здесь, — Берзин протянул Артуру планшет, — карты и ориентиры по малагскому участку. Возьми машину — и в дорогу! Связь держи со мной. Назначаешься советником командира диверсионно-подрывного отряда в тылу врага при 11-й интернациональной бригаде. Правда, его еще надо сформировать. Командир отряда — испанец, из рабочих-шахтеров. Практически командовать и учить разведке не искушенных в этом искусстве бойцов надлежит тебе. Жду от тебя добрых вестей.