Тотальный шпионаж - [63]

Когда 19 мая 1939 года он вошел в здание министерства внутренних дел, его приветствовала группа репортеров. Он заявил им, как обычно, что у него нет времени для интервью.

— Где находится ваша картотека? — спросили его репортеры.

— Здесь, — ответил Мандель и указал пальцем на свой лоб, после чего захлопнул за собой дверь.

Хотя этот человек и был назначен, в конце концов, министром внутренних дел, но даже и он не смог уже ничем исправить положение: все сроки были упущены. Столь запоздалое назначение объясняется тем, что многие политики попросту боялись его. Если этот человек, оставаясь по существу частным лицом, мог собрать такое количество «опасных» сведений, то легко себе представить, на что он окажется способным, когда станет министром внутренних дел и будет распоряжаться полицией.

Люди, подобные Даладье, Бонне, Лавалю, могли только содрогаться от ужаса при одной лишь мысли об этом. Да и сам Мандель, став министром, не сделал ничего для того, чтобы их успокоить. К большинству своих коллег по министерскому портфелю он относился с откровенным презрением. После мюнхенского сговора он даже перестал здороваться с Даладье, хотя был членом его кабинета. Позднее, когда премьер-министром стал Рейно — его лучший, единственный друг, он сперва отказался вообще занять пост министра внутренних дел по той причине, что Даладье оставался военным министром. И только тогда, когда Даладье уже покидал правительство, Мандель дал свое согласие.

Единственно, чего потребовал Мандель в качестве обязательного условия, — это предоставления ему полной самостоятельности и независимости в работе. Требование это было удовлетворено, и он развернул свою деятельность с необычайной энергией.

Каждый работавший с ним в течение дальнейших трех недель поражался быстроте и эффективности его действий. В течение этих трех последних недель существования французской республики Мандель и Винтер уволили почти половину агентов полиции. Они подвергали аресту целые группы полицейских, работавших под руководством предателя Фабр-Люса. Они арестовали Шарля Леска — редактора еженедельника «Же сюи парту», который финансировался гитлеровцами. Наконец, они разоблачили графа де Гобино, служившего курьером для связи между «пятой колонной» во Франции и штабом германского шпионажа в Брюсселе. 2-е бюро было восхищено, ибо оно неоднократно указывало политической полиции на то, что эти люди — предатели и шпионы. Прежние руководители полиции — Дюбуа и Сарро — только посмеивались над этими заявлениями. И вот, наконец, настала пора реальных действий.

В течение трех недель по всей Франции более ста высших полицейских чиновников были уволены без предупреждения. Впервые за десять лет во Франции принимались действительные меры против шпионов.

Мандель намерен был сделать значительно больше.

— Мне нужно только три месяца, — говорил он, — и в наших рядах не будет предателей.

Даже руководя переездом министерства внутренних дел из Парижа, он не терял присущего ему оптимизма. «Мне нужно только три месяца», — повторил он. Он думал, что в его распоряжении не только три месяца, но много больше времени. «Эта война, как и все войны, будет выиграна той стороной, у которой окажется лучше поставленной информация», — говорил он. И, конечно, имел при этом в виду самого себя, как наиболее осведомленного человека во Франции.

Как это ни странно, но ему не пришло в голову, что именно на этом этапе войны наилучшей информацией располагали все же гитлеровцы.

В эти последние часы Мандель откровенно беседовал с прикомандированным к нему офицером 2-го бюро. Он говорил, что Франция никогда не попала бы в столь тяжелое положение, если бы не отжившие идеи и теории ее военных руководителей. Он указывал на недостатки французской разведки. Он бичевал мелочную завистливость, глупость, бюрократичность, неспособность модернизировать аппарат, сотни мелких промахов и недосмотров, допущенных в момент, когда любая ошибка была преступлением.

Позднее, когда правительство находилось в Бордо, Мандель изо всех сил пытался убедить Петэна в том, что нельзя складывать оружие, что войну должно продолжать в Африке, борясь до конца. Затем он понял, что все его усилия напрасны.

В этот день он казался стариком.

— Может быть, в конце концов я не получу нужных мне трех месяцев, — тихо сказал он одному из своих друзей. — Как бы то ни было, но правда рано или поздно восторжествует.

Одно из последних распоряжений, отданных Манделем, касалось отправки наиболее важных документов из Франции в Англию, где им была обеспечена безопасность.

9 июня премьер Рейно известил 2-е бюро, что оно должно будет покинуть Париж не позднее чем в понедельник, 10 июня, в час дня. Немецкие войска подходили все ближе и ближе. 29 мая король Бельгии Леопольд подписал капитуляцию… 3 июня Париж впервые подвергся бомбардировке. Более 200 человек было убито. Спустя три дня генерал де Голль, наконец, был назначен помощником военного министра. Поздно, слишком поздно!

2-е бюро снова собиралось в путь. Но и на этот раз в его распоряжении было всего несколько часов. Обстановка становилась все более и более трудной; некоторых начальников отделений нельзя было даже разыскать. Часть сейфов так и не была вскрыта. За офицерами или, по крайней мере, за хранящимися у них ключами в Куломнье ездили специальные курьеры. Двух офицеров до последней минуты найти так и не смогли; позднее выяснилось, что они были посланы в Тур. Из-за их отсутствия закрытые сейфы пришлось вытаскивать на улицу. На одном из лестничных пролетов между двумя этажами они не прошли. Вызвали пожарников, чтобы те помогли вытащить сейфы через окна. В эту ночь нервозность населения в Париже достигла высшей точки; пожарное управление по ошибке решило, что не только все 2-е бюро, но, может быть, даже и близлежащее военное министерство объяты пламенем. Прибытие целой армии пожарных буквально взволновало весь Париж. По городу распространились самые невероятные слухи.