Тотальная угроза - [36]

— Ты в курсе, что тебя центровые ищут. А центровые парни серьезные. Расскажите, как ты Выключателя приложил? Я никому не скажу.

— Вали отсюда, — обронил Санта, и она, возмущенно фыркнув, упорхнула.

Ел только Свин. Санта по своей привычке ни к чему не притронулся. Картазаев тоже.

Положение было не настолько плохо, как могло показаться на первый взгляд. Их не убили. И гранатомет остался при них. Слова о недостающих запчастях были лишь сказкой для простаков. Все там на месте. Оставалось снять дополнительный предохранитель, так шарахнет — мало не покажется. А там, в сутолоке и уйти можно будет.

И в этот краткий момент охватившей размечтавшегося полковника эйфории в баре появился Мика. Этим сказано все. Неизвестно, какого рожна он потащился за ними, а не остался сидеть в машине вместе с Калерией, как было велено.

Даже спустя какое-то время, уже лежа с пробитой головой за мусорными бачками, Картазаев так и не вспомнил, из-за чего вспыхнула драка, и как, собственно, она происходила.

Появление Мики оказалось той самой искрой, поднесенной к бочке с порохом. Даже неважно, что он там сказал и кому. Что-то про хрен и арматуру. Следом был грохот разваливающегося на составные части стола, истеричные вопли и кулаки, с чавканьем втыкающиеся в чьи-то влажные физиономии.

Многоголосый вой и крутящиеся стены слились в единую карусель, с которой уже нельзя было сойти. Кажется, Картазаеву даже удалось кого-то кинуть через бедро, но потом по затылку вдруг так шарахнули, что по первости показалось, что в башку вдруг вдули струю кипятка через незапланированное отверстие, и очнулся он уже где-то на улице, за вонючими баками.

Лишь потом в мозг проникли отрывочные воспоминания, как его волокли по ночным улочкам, протискиваясь в такие щели, в которые и кот бы не пролез. Сначала Свин под аккомпанемент воплей Мики, потом они поменялись с Микой, а Свин швырял в преследователей какие-то тяжелые ящики, каждый раз гыкая от натуги.

Потом все куда-то делись, наверное, вернулись за Сантой, и он остался совсем один на холодном сыром асфальте. Где-то скреблись крысы, потом даже они в ужасе затихли, потому что сверху беззвучно опустилось нечто бесформенное с размытыми границами.

Оно спланировало на землю, и стены вокруг засветились гнилушным синим цветом, и полковника высветило, словно на сцене.

Ослепленный, он пытался вглядеться вперед сквозь растопыренные пальцы, но это у него получалось плохо. Просматривался лишь выступающий из фосфорицирующей мглы мрачный силуэт человека в развевающемся балахоне и полностью скрывающем лицо капюшоне.

Все произошло так быстро, что Картазаев не успел даже встать, и теперь он находился в гораздо менее выгодном положении, чем монах. Тогда полковник, нащупав нечто, напоминающее ведро с окаменевшими от времени помоями, швырнул его в монаха, одновременно уходя в сторону с линии удара.

Не ушел. Монах, перехватив его за шиворот точно обосавшегося котенка, вернул обратно, с такой силой приложив оземь, что на некоторое время сбил дыхание.

Секундной паузы хватило, чтобы он достал оружие из-под сутаны. Картазаев, не дожидаясь выстрела, катнулся в другую сторону, ударяясь и сшибая бачки. Но это было так, нюансы. Картазаев понял, что, собственно говоря, все, конец, сейчас все кончится.

Но в этот момент жахнуло, будто на раскаленную сковороду плеснули масла, следом дымный след уперся монаху в спину, после чего жахнуло еще раз, но этот раз так гулко, что уши, казалось, сейчас вывернет наизнанку.

В клубах белого пламени монаха разорвало надвое.

Ослепший и оглохший от взрыва Картазаев понял, что стреляли из гранатомета, а когда появился Санта, то само собой напросилось, что стрелял он и потратил на выстрел их единственный заряд.

Глава 8

Сон не может быть настолько реален! Эта мысль пришла в разбитую голову Картазаеву в тот самый момент, когда Калерия перевязывала его в уже знакомой хлеборезке.

Может, тут же опроверг он себя. Однажды в Мавритании, вплотную занимаясь сверхсекретной лабораторией то ли американцев, то ли англичан, он сам угодил в лапы ее сотрудников. Тогда все его люди погибли, а он был захвачен, после чего люди в белых халатах вкололи ему лошадиную дозу галлюциногенов. Похоже, совершенно напрасно он тогда носил прозвище "Везунчик". Ни фига себе Везунчик. Просидеть всю ночь в камере с анакондой с женской головой. Причем, змеюга всю ночь только и ждала момента, чтобы цапнуть его, поэтому он вынужден был не отводить от нее взгляда.

Так вот, чудище казалось настолько реально, что он различал каждый бугорок на его шее, которые были, скорее всего, проглоченными мышами. Игра светотени на жирно блестящем теле толщиной в столб сливалась в причудливый завораживающий узор.

Никто не знал, чем занимались в лаборатории (да, кажется, так и не узнал), и еще долго после освобождения Картазаев сомневался. Может, там действительно змей-баб выводили?

Что-то не шибко верится, что на самом деле сейчас полковник лежит себе за экраном "Юпитера", похрапывает, а то, что Калерия перевязывает ему голову, и Картазаев туго прижимается лицом к теплому животу девушки, чувствуя волнующий и, одновременно, очень домашний запах от ее грудей, все это дивный сон.