Тот момент - [39]

Хотя я не против. Я до сих пор не могу поверить, что все происходит на самом деле. Единственное, что меня немного беспокоит: в программе, когда показывают людям готовый сад, закатывают вечеринку, а я, кроме папы и Каз, хотел бы пригласить еще двух людей, но один из них не может прийти.

Хотя я почти уверен, что Лотти придет. И Рэйчел приведет ее, так что это еще плюс один гость. И мне придется очень постараться, чтобы не думать о том, кого там не будет. Это единственное, что меня немного огорчает. Хотя в основном я взволнован. В последний раз я так волновался, когда пошел с мамой в лес, и, честно говоря, тогда я был больше напуган, чем взволнован. Это другое.

Мне ничего не грозит, потому что я дома с Каз, и папа будет знать, где мы. Единственные места, куда мы пойдем, — это садовый центр и один из любимых садов Алана Титчмарша.

Я просматривал книгу Алана, и там нет упоминания о садах в Западном Йоркшире, что кажется немного странным, потому что сам автор родился в Западном Йоркшире, но, наверное, здесь слишком много холмов и слишком много дождей. Однако Алан перечисляет три любимых сада в Северном Йоркшире, так что, возможно, мы отправимся в один из них. Хотя мне придется спросить Каз, потому что у нее нет машины и она везде ездит на автобусе, а я не уверен, можно ли добраться до Северного Йоркшира на автобусе.

Слышу стук в дверь и бегу вниз. Я добираюсь туда, когда папа открывает дверь. На пороге стоит Каз в старых джинсах и толстовке. У нее привычные косы, и я понимаю, что такая прическа очень удобна для садоводства. Еще Каз держит большую сумку-переноску с торчащими из нее растениями.

— Твой друг Барри из садового центра отдает их бесплатно, на продажу они не очень, а вот для развлечения подойдут, нужно только немного ЛиЗ.

— Спасибо, Каз, — улыбаюсь я. Алан однажды сказал на передаче, что некоторым растениям нужно немного ЛиЗ, и я спросил маму, можно ли купить это онлайн, поэтому знаю, это значит «любовь и забота».

— Вы настоящее сокровище, Каз, — говорит папа. — Финн только и делал, что продумывал свой сад. Думаю, вас ждет напряженный день. В холодильнике полно еды, я оставил немного хлеба на бутерброды, так что, пожалуйста, угощайтесь.

— Спасибо. Непременно, — отзывается Каз.

— Хорошо. — Папа ерошит мне волосы. — Тогда я пойду. Веселитесь.

Я сегодня даже не против, чтобы он ерошил мне волосы. Слишком не терпится начать.

Входит Каз и ставит сумку с растениями в коридоре.

— Хочешь сперва увидеть мои планы? — спрашиваю я.

— Ух ты, не теряешь времени зря? — изумляется она.

— Алан никогда не приступает к работе без должного планирования, — заявляю я. — Хотя, боюсь, мои чертежи не очень, я паршиво рисую.

— Я уверена, что нет, — говорит она. — Пойдем посмотрим.

Мы идем наверх, и я передаю ей планы. Каз явно пытается придумать, что же такое приятное мне сказать.

— Я действительно паршиво рисую, не так ли?

Каз усмехается.

— Такого таланта тебе не отсыпали? Не волнуйся, я сама много чего не умею, но, как ни странно, рисовать люблю. Хочешь, попробую?

— Да, пожалуйста, — говорю я, торопясь достать со стола еще бумагу и свои лучшие фломастеры.

— У тебя есть карандаш? — спрашивает она. — Я рисую только карандашом.

— Не любишь фломастеры? — удивляюсь я, протягивая ей карандаш.

— У нас дома их не было, — объясняет она. — Мне нравится рисовать карандашом, потому что с ним мне привычнее.

— Почему у вас не было фломастеров?

— У нас много чего не было. Автомобиля, домашнего телефона. Сидели без денег, а те крохи, что получали, уходили на выпивку.

— Наверное, вы брали очень дорогую выпивку. Ты любила газировку? Мне ее не разрешают, она портит зубы и много стоит.

Каз улыбается мне, но как-то грустно.

— Давай я перерисую планы. Говори, что нафантазировал, и я попытаюсь это изобразить.

Я встаю у окна спальни, чтобы видеть сад, и начинаю рассказывать Каз о своем проекте. Болтаю целую вечность и не оглядываюсь, пока у меня не кончаются слова. Когда же возвращаюсь к столу и смотрю на рисунок, то не могу поверить глазам.

— Ого, потрясающе! Все именно так, как должно быть. Почти так же хорошо, как у Алана, только они все рассчитывают на компьютере. Как ты это сделала?

— Просто могу. Я не знаю как, — пожимает плечами Каз.

— Ты ходила в художественную школу?

— Нет, милый, — смеется Каз. — Но у меня была пятерка по рисованию. Единственное, чему я выучилась в школе.

— Почему ты не стала художницей?

Каз снова смеется. Похоже, я часто ее смешу.

— Потому что картинами квартиру не оплатишь, а как без этого.

— Почему твоя мама не могла платить за квартиру?

Каз колеблется, прежде чем ответить.

— Ей было не до работы, понимаешь. И кому-то приходилось добывать еду на стол и новую обувь нашему Терри. К тому времени он ходил в школу в тапочках, потому что ему больше нечего было обуть.

Я смотрю на свои туфли. В школе дети говорили, что у меня не те туфли и не те кроссовки, как и не те брюки. Интересно, что бы они сказали, если бы я заявился в тапочках.

— А они ему понравились? — спрашиваю. — В смысле, туфли?

— Ой, да. Он так ими гордился. Когда приходилось мыть огромную кучу посуды в кафе, я всегда вспоминала его улыбку.