Тот, кто называл себя О.Генри - [13]

Писарро, Бальбоа, сэр Фрэнсис Дрэйк и Боливар сделали все, что могли, чтобы приобщить их к христианской цивилизации. Сэр Джон Морган, Лафит и другие знаменитые хвастуны и громилы терзали их и засыпали их ядрами во имя сатаны Аваддона… То же самое происходит и сейчас. Торгаши из Германии, Сицилии и Франции выуживают отсюда монету и набивают ею свои кошельки. Знатные проходимцы толпятся в прихожих здешних повелителей с проектами железных дорог и концессий».

Так позднее он написал о Гондурасе, который в шутку назвал Анчурией.

В Трухильо он поселился в американском консульстве. По законам Гондураса преступники, проживающие на территории этой страны, американским властям не выдавались, поэтому консул — торговый представитель великого северного соседа — сквозь пальцы смотрел на любых граждан США, обивавших порог консульства. В консульстве Биллу Удалось получить даже постель в одном из служебных помещений.

Каждое утро по короткой тесной улочке Билл спускался от консульства к порту, садился на берегу под пальму и смотрел на прибывающие и отходящие пароходы. Он думал о том, какие неожиданные и нелепые скачки делает жизнь. Он смотрел, как с борта парохода бросают в шлюпку белый парусиновый мешок с красными буквами «U. S. Post» и обдумывал очередное письмо Атол. Письма он адресовал сестре миссис Роч миссис Вильсон в Новый Орлеан, а та пересылала их в Хьюстон. И подписывался он двумя буквами: «В. С.» Полиции не к чему было знать, что он в Трухильо. Хорошо, если бы полиция вообще не знала, что он живет на земле.

В Трухильо нет гавани, как например, в Тампе или Чарлстоне. Тяжелые, глубоко сидящие корабли должны бросать якорь за милю от берега. Их нагружают в море. Легкие плоскодонные лодки подвозят к ним тугие, скрипучие, желто-зеленые связки бананов, ящики с апельсинами и сложенные пирамидами ананасы. Да и эти фруктовые пароходы заглядывают сюда от случая к случаю. Регулярных рейсов здесь нет. Поэтому Билл чаще всего любовался косыми рыбачьими парусами и наблюдал, с каким непринужденным уменьем карибы проводят свои лодки через белую кипень прибрежных бурунов.

После обеда Билл доставал у консула свежие газеты и, сидя на крыльце под пальмовым навесом, просматривал их. Иногда он купался, стирал свой белый полотняный костюм и раскладывал его сушиться на горячем песке.

Однажды на внешнем рейде встал небольшой грузовик по имени «Елена». На подошедшей к берегу шлюпке стояло несколько бочонков для воды и среди них — странного вида человек в потрепанной фрачной паре и с цилиндром без донышка на ярко-рыжих волосах. Незнакомец послонялся по берегу, попытался что-то спросить у карибов и, получив обычное «Non, senor», вдруг заметил красные полосы американского флага и, довольно сильно пошатываясь, направился прямо к консульству.

Билл отложил газеты и с любопытством посмотрел на приезжего.

— Послушайте, мистер, где здесь можно выпить? Я, понимаете ли, несколько дней подряд наливался брэнди «Хеннесси три звездочки», и глотка у меня сейчас, как пергамент. Необходимо что-нибудь полегче.

— Чудеснейший юго-западный «гризер»! У Билла даже дух захватило от этих слов. Никто нигде в мире не построит так фразу, только житель Техаса способен на такое чудо. Можно сказать — земляк. Вот это удача!

Едва сдерживая радость, Билл встал и спросил:

— Вам когда-нибудь приходилось пить пулькэ?

— Это что-то мексиканское, э? — спросил незнакомец. — Простите, а вы не американский консул?

— О нет! — улыбнулся Билл. — Я здесь случайный гость.

— Ваш костюм…

Билл посмотрел на свои белые полотняные брюки, которые ему вчера удалось неплохо отгладить, и покачал головой.

— Да, брюки… Но мне пока что приходится играть роль Момуса и развлекать новоприбывших.

Незнакомец нашелся сразу:

— Это, наверное, очень трудно и накладно?

«Молодец», — подумал Билл и серьезно ответил:

О нет. Вы — первый клиент со дня моего приезда. Оба расхохотались.

— Ну что ж, — сказал незнакомец. — Отдаю себя в руки Момуса.

«Он из интеллигентной семьи», — подумал Билл, подхватил приезжего под руку и повел его вверх по улице к маленькой глинобитной эстанции.

Они вошли в полутемную распивочную. Внутри пахло потом, скисшим вином и прогорклым салом. У дверей сладко спал пьяный кариб. Двое белых криминальной внешности упражнялись на бильярде.

— Райская страна, — сказал Билл. — Здесь хорошо тем, кто не хочет работать. Банан или апельсин на завтрак всег да найдется, а выпивкой угостит любой, даже незнакомый. Люди здесь сентиментальны от жары.

Он заказал два стакана пулькэ.

— В общем, страну разворовывают все, кому не лень. Только бедные карибы по своей детской наивности не занимаются этим. А теперь, сэр, простите меня. Что заставило вас пуститься в дорогу с такой поспешностью? — он кивнул на фрак незнакомца и на раздавленный цилиндр.

Приезжий попытался подтянуть манишку, потом хитро подмигнул и ответил:

— Наверное, то же самое, что и вас.

Так встретился он с Элем Дженнингсом, человеком, о котором месяц назад прокричали все газеты Южных штатов.

Может быть, просматривая в редакции «Хьюстон Пост» свежие выпуски, он, в числе прочих скандальных происшествий, прочитал и сообщение о налете на поезд Санта-Фэ.