Тоска по Лондону - [4]

Москва жива. Но разве из окна машины разглядишь, чем именно? Быть может, одной лишь надеждой на крушение режима.

Это крушение — не замещение одного другим. Воцарение нацизма на таком гигантском пространстве, к тому же культивированном для нацизма, может иметь непредсказуемые последствия. Обладай я временем и умением, небесполезно было бы пофантазировать в духе Уэллса о казарменной цивилизации, где люди не рождаются, где их растят — солдатами, учеными, шутами, возможно, даже блюдами к праздничному столу. Я не идеализирую коммунизм, но в одном отношении он предпочтительнее: он дитя. А нацизм взрослый. Он завершен и по-немецки педантично отшлифован. И он не раскрыл своих тайных намерений. Коммунизму долго еще карабкаться до высот, за это время люди могут спохватиться.

Это была плохая ночь. Под впечатлением ее у меня опустились руки. Но припадок оказался разрядкой. Отоспавшись, он принялся осуществлять кое-что из намеченного на ГКО с присущим ему напором.

Освободил из заключения чиновников, среди них Шара. Шар из тюрьмы домой, на диван. В наркомат ни ногой. Звонят — не отвечает. Послали машину (не открыл дверь. Делегировали лучшего друга — сказал: требую извинений. Сосо настолько не в себе, что позвонил лично, помимо секретаря: «Ви хатытэ, шитоби партыя пэрэд вамы ызывыналас?»

В день моего прибытия он стучал зубами и молол вздор. Умолял, чтобы я связался с Гитлером и убедил его отвести войска на исходные позиции. Начал переговоры с захваченных позиций. Он готов уступать. Не в состоянии вместить, что Гитлеру нужно все — и сам маленький Сосо в придачу.

Немцы продвигаются стремительно. Страшно мне, что уж о нем говорить. Вчера закатил истерику Стрелку и Усачу — Галифу он отослал спасать Смоленск — и потребовал, чтобы они очистили захваченные районы и перенесли войну по ту сторону границы. Так сказать, малой кровью и на чужой территории.

Немцы в Минске, под Ригой, в Тернополе. Очистить…

Вояки безмолвствовали. Оглушены свалившимся. Чего угодно ждали, но такого!.. Да и где им разобраться в происходящем с их вахмистерским кругозором и специализацией на балетной сцене… Других, с кругозором пошире, Сосо ликвидировал с педантизмом, которому и немцы позавидовали бы. И осталась единственная личность на виду — Цаган. Примитив, но с продуктивным складом мышления и с очень устойчивой психикой. Но Сосо загружет его мелочами — установить контакт, выяснить обстановку, оформить приказ… Страх мешает ему понять, что его маршалы возвышены не за военные заслуги. Это принадлежащий ему военно-полевой суд, а не штаб. Ждать от этих картонных стратегов нечего. Но он ждет!

Чиновники от обороны переминались с ноги на ногу, а Сосо, брызгая слюной, выкрикивал им цифры истребителей новейших моделей на приграничных авиабазах.

Они ни разу не поднялись в небо. Привратник проговорился, что они уничтожены на аэродромах в первые же минуты войны. Сосо об этом не доложили, побоялись. А по косвенным признакам наш военный титан уразуметь этого не смог.

Комментарий, разумеется, мой.

Сегодня истерика повторилась перед Цаганом.

А немцы в Борисове. Полдороги до Москвы.

Цаган молча выслушал требование перенести военные действия в Пруссию и Померанию. Бесстрастно доложил о гибели авиации, о потере складов, об отсутствии связи между соединениями и даже фронтами, о превосходстве противника в применении танков. Воевать некем, командуют выдвиженцы, они разве что время на циферблатах различают. Он предложил ряд мер для организации обороны на линии Витебск — Могилев — Гомель — Житомир (Проскуров, пока обстановка не осложнилась, чего можно ждать в ближайшие часы.

Заслышав названия городов, предложенных в рубеж обороны, Сосо побагровел, потом побелел.

Мне кажется, Цаган стойко перенес бы кончину любимого вождя. По крайней мере, ему перестали бы мешать. Но Сосо не умер. Краска вернулась на его лицо, и он потребовал вызвать в Москву генералов с Западного фронта.

Ответа на свои предложения Цаган не получил, но и в долгу не остался. Уходя, он деловито заметил, что население благодарно встретило бы выступление вождя с изложением обстановки и объяснением конкретных задач. Сосо проводил его взглядом, каким, верно, будет встречать руководителей Западного фронта.

Следующий эпизод разыгрался на моих глазах через несколько часов. Какая деятельность! Вот бы начать ее до вторжения! Снова Стрелок и Усач. Сосо сперва шагал и цедил слова, но сорвался, и крепко. Привратник вызвал меня: не случилось бы лиха. Вслед за умелыми стрелками и доблестными рубаками настало время Цагана, и Сосо, выслушав сводку, сказал ему, льстиво улыбаясь:

— Слушай, дорогой, дадим тебе двадцать дивизий, даже тридцать дивизий, а ты, как япошкам, покажи гансам кузькину мать. От тайги до Британских морей, понимаешь, вон с нашей территории!

— Всех? — осведомился Цаган. — От Балтийского до Черного?

— Ага! — закивал Сосо. — Всех!

— Круто забираете, — сказал Цаган, багровея до свекольного света, как давеча его великий вождь. — Это в мае можно было пробовать с двумястами небитыми дивизиями да при авиации и танках. А сейчас немцев тридцатью немецкими дивизиями не остановить, не то что нашими.