Тоска по Лондону - [14]
«Вот день! Вот пришла напасть! Не радуйся, купивший, и продавший, не плачь! Ибо гнев мой надо всем! Вне дома меч, а в доме глад и мор. И у всех на лицах будет стыд, и у всех в душах страх и трепет. Серебро их и золото их не в силах будет спасти их. В красных нарядах своих они делали из него изображения гнусных своих истуканов. Гнусных истуканов своих делали они и ставили их на площадях и в залах заседаний. За то отдам все в руки беззаконникам земли на расхищение! Беда пойдет за бедою и весть за вестью!
Всю жизнь грезил о свободной прозе. А цензоры кнутом гонорара возвращали меня в колею титризма. От меня принимали только напряженный и, конечно же, идейный сюжет. K несчастью, я зарекомендовал себя способным соответствовать. Мысли, ради которых я и брался за сюжет, изгонялись частично на ранних, частично на поздних ступенях редактирования.
Теперь цензоров нет, и пишу я собственную жизнь. Закручивать ее не приходится. Она печальна. Но свободна. (По крайней мере, от цензоров.) И никто больше не мешает мне кстати и некстати цитировать любимые строки в любых удобных мне орфографии и синтаксисе.
В золотых небесах за окошком моим облака проплывают одно за другим облетевший мой садик безжизнен и пуст да простит тебя Бог, Можжевеловый куст…
Закат…
Как я решился на это — удрать? Это самоубийство. Но такое, после которого еще можно себя жалеть. (Надеюсь, недолго.) А для жалости нынче крепкие предпосылки нужны, липой наш железный век не удивить. Ну, я и постарался, сработал на совесть.
Закат…
В принципе, таким поступком можно гордиться, если бы я не совершил его так трусливо. Ничего никому не сказал. Укатил вроде как в туристскую поездку. Потом, уже отсюда, написал письмо, все разложил по полочкам, обосновал… Писатель!
Здоровы мы оправдывать то, что делаем. И обосновывать, почему нецелесообразно то, чего не делаем. В этом любой из нас самому Паскалю сто очков наперед даст.
Не закон ли это? Закон Нерешительности. Из неоткрытых пока что. Его можно назвать также Законом Экономии Действия. Или Законом Трусости. Убийство в блоке с самоубийством без применения оружия, ядов или даже слов…
Все, сгорел закат. Можно остановить это словоблудие и перейти к увенчанию дня…»
Ну, увенчание — это чересчур. Увенчание бесплодных попыток. Одна из них (сегодняшняя сессия с ЛД на ненавистную ему тему. А все же именно сегодня что-то, кажется, забрезжило. Какая-то мыслишка заблуждала в моих извилинах этаким масляным по воде пятнышком без руля и ветрил, какая-то смутная догадка, ни поймать ее, ни сформулировать, ни источник уловить… Какая-то она натянутая, безосновательная… но все же объясняет, почему пострадал лишь ЛД, а мразь, вроде Жучилы, отделалась легким испугом.
Как бы это проверить…
Беда в том, что статус сумасшедшего приравнивает меня к нулю. Такой уж я мститель. Посредник у меня один. Да и то сказать — посредник… Потому лишь упоминаю, что один — Балалайка. Или Журналист, это профессия. Баллайка (сущность.
Выхожу из дому, предварительно надев курточку и заперев дверь увесистым ключом. При случае он может послужить оружием, но способен ли я пустить оружие в ход, вот вопрос… Все теперь в обратном порядке: поворот налево в темный коридор, шесть шагов, дверной проем без двери… и так далее, к телефонному автомату, возле которого, на счастье, ни души. Среди навыков, необходимых человеку моего образа жизни, одним из важных является умение пользоваться автоматами. С капиталистическими я не справлялся, не пробовал. Вряд ли совладал бы. Без денег, имею в виду. Зато титские безотказны. Без денег, имею в виду. С деньгами не всегда. Их создатели были гуманны к нищим с пытливым складом ума. Поэтому телефонными и некоторыми другими автоматами пользуюсь бесплатно. Снимаю шершавую трубку со следами побоев — это, сами понимаете, дело рук разъяренных кидателей монет, — с помощью нехитрого приема добиваюсь гудка и набираю номер Балалайки. Алло! — Сыночек? Балалайкина мама. Путает она наши голоса. Нет, говорю, это я. Не приходил еще, отвечает. Мама ко мне тепло относится с прошлых времен, когда я влиял на сыночка благотворно. Теперь не влияю никак. Пьет он в основном не со мной. С вашего, говорю, разрешения, позвоню через полчасика.
Время в движении течет незаметно, и я брожу вокруг клиники медицинского института и кладбища, которое называют складом готовой продукции этого заведения.
В том доме жил мой сотрудник, теперь он в Денвере, штат Колорадо. А другой в Мельбурне, Австралия. Оба превосходные инженеры-конструкторы, так что ни Австралия, ни Штаты не прогадали. Есть и в Канаде, в Южной Африке, в Новой Зеландии. Об Израиле и говорить нечего. Люди проголосовали ногами. Неважно, дескать, куда, если подумать — (откуда! А здесь жил близкий друг, тоже проголосовал — умер в мое отсутствие. Как раз тот, который не отвернулся бы от меня и теперь. Ну, и я от него не отказываюсь. Впервые навестил его, едва выпустили на волю, и он на меня накинулся: как же так, свинья такая, столько времени, как вернулся — и только теперь?.. Я сказал, что у меня были уважительные причины, но он не унимался и честил меня, пока я не сказал: хватит, а то уйду! не видишь, что ли, как я наказан?! Он сказал, что видит, и мы оба посмеялись над этим. Теперь хожу к нему регулярно и, конечно, с цветочками, которые заимствую с могил побогаче.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Hoaxer: Книга Межирицкого, хотя и называется "Читая маршала Жукова", тем не менее, не концентрируется только на личности маршала (и поэтому она в "Исследованиях", а не в "Биографиях"). С некоторыми выводами автора я не согласен, однако оговорюсь: полностью согласен я только с одним автором, его зовут Hoaxer. Hoaxer (9.04.2002): Книга наконец обновлена (первая публикация, по мнению автора, нуждалась в дополнениях). На мой взгляд, сегодняшний вариант можно считать уже 3-м изданием, исправленным, как говорится, и дополненным.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.