Торжок и его окрестности - [10]
С ранней весны и до поздней осени на пристани царило большое оживление. Сюда ежедневно подходили караваны судов, одни разгружались, другие принимали товары. О количестве проходивших судов можно судить хотя бы по выдающемуся, в смысле навигации, 1828 году, когда по Тверце прошло 8841 судно, которые перевезли грузов на 103 534 803 рубля. Барки, унжаки, соминки перевозили хлеб, пеньку, лен, масло, воск, солод, железо, сало, строительные материалы. Один оборот хлебной торговли определялся в 2600 тысяч рублей.
Ежегодно из Торжка в сторону Петербурга отправлялся караван, состоявший из соминок и новоторок, увозивших пшеничную муку, крупу, соль, кожевенные и другие товары.
Новоторжские купцы отправляли свои товары в Петербург в сопровождении доверенных лиц - приказчиков. До Вышнего Волочка суда поднимались с помощью лошадей, которые шли по левому, более сухому и удобному берегу Тверцы. Судно в зависимости от его грузоподъемности тянули от 6 до 12 лошадей. Каждую барку сопровождали 5 человек - один лоцман и четыре коновода.
Доставив суда до Вышнего Волочка, коноводы с лошадьми возвращались обратно. О встрече с ними А. Н. Островский сделал такую заметку в мае 1856 года: «От Твери до Торжка идет старое шоссе, которое до сих пор прекрасно содержится, но проезду очень мало, и мне попадались навстречу почти только одни коноводы, скачущие во всю мочь своих лошадей (плохих) из Волочка и обратно». Встречу с русскими коноводами описал и французский путешественник граф де Сегюр (1758 - 1830). В своих «Записках о России» он отмечал: «Когда из среды коноводов и бурлаков, плывущих на барках, послышатся звуки мелодических, хотя и однообразных и грустных песен, то сейчас почувствуется, что находишься не в стране свободных скифов, а среди московитян, которые от долгого рабства под гнетом татар и русских бояр склонили гордые головы, но не потеряли древней мощи и врожденной отваги».
Зимой зерно, чаще всего пшеницу, перевозили из лабазов по санному пути на мельницы реки Осуги - Быльцинскую, Пудышевскую, Машутинскую. Обратно те же подводы доставляли в лабазы пристани муку. Весной ее погружали на суда и отправляли в Петербург. И так из года в год, на протяжении почти двух столетий.
В начале XX века, в связи с сокращением судоходства по Тверце, Хлебная пристань утратила свое назначение. Лабазы пустовали. Некоторые из них, преимущественно деревянные, разбирали и перевозили в город - строили дома.
«Купеческий особняк» - интересное по архитектуре здание, находящееся недалеко от устья Больничного ручья на Мобилизационной набережной Тверцы. Двухэтажный каменный массивный дом построен в конце XVIIIвека миллионером Овчинниковым.
Овчинников - одна из колоритнейших фигур старого Торжка. Начал он с небольшого предприятия по производству солода. Солодовня эта находилась в лесу, за Дальней Троицей. Скоро люди стали называть эти места «фабрикой». Красивый уголок с густыми зарослями черемухи и сирени был излюбленным местом отдыха городской молодежи. В период революционных событий в районе «фабрики» организовывались нелегальные маевки и митинги.
Во второй половине XIX века солодовни Овчинникова сгорели. Уцелели только подземные каменные погреба (их разобрали уже в советские годы, чтобы использовать бутовый камень, из которого они были сделаны). Овчинников вновь выстроил солодовни, но теперь уже в городе, в своей усадьбе. Для хранения сырья для солода (сырьем служило подмокшее зерно) на берегу Тверцы и был выстроен «купеческий особняк» - каменный лабаз, единственный памятник архитектуры подобного типа.
Лабаз чрезвычайно выразителен и живописен. Это создает простая конструктивная форма, сочетающаяся с декоративной отделкой дверей, глухих окон и верхних венцов стен. В наши дни лабаз использует для своих нужд горпищекомбинат.
Мобилизационная набережная расположена на месте прежних Мироносицкой, Троицкой и Ивановской набережных, пострадавших от большого пожара в 1853 году.
Из уцелевших после пожара каменных зданий- заслуживает внимания двухэтажный дом с балконом (№ 6). В конце XIX и начале XX века его арендовал коллектив народных учителей уезда. Здесь проводились товарищеские встречи, в выходные дни и каникулярное время отдыхали учителя. Ветеран революции, бывший учитель Владимир Дмитриевич Сокольский в своих воспоминаниях писал: «По инициативе Новоторжской партийной организации на артельных началах сняли в городе (на набережной) две просторные квартиры - одну для учительниц, а другую для учителей. По субботам на воскресный день сюда часто съезжались учителя и учительницы сел и деревень. Делились впечатлениями о школе, обменивались опытом просветительной работы среди населения, обдумывали планы на будущее. Часто затевали пение народных песен, внося беспокойство в мещанские устои города. В беседе по вопросам учебной и просветительной работы, а зачастую и по религиозным и политическим вопросам, в живом общении узнавались люди, постепенно вовлекались в политическую работу. Пользуясь сборищем, устраивались открытые заседания совета учителей, а после него собиралась партийная организация - социал-демократов. Заседания ее обычно заканчивались распределением полученной из Твери нелегальной литературы: книжек, листовок, «Искры» и научного социал-демократического журнала «Заря». Местная жандармерия внимательно следила за «клубом учителей».
В новой книге писателя Андрея Чернова представлены литературные и краеведческие очерки, посвящённые культуре и истории Донбасса. Культурное пространство Донбасса автор рассматривает сквозь судьбы конкретных людей, живших и созидавших на донбасской земле, отстоявших её свободу в войнах, завещавших своим потомкам свободолюбие, творчество, честь, правдолюбие — сущность «донбасского кода». Книга рассчитана на широкий круг читателей.
«От Андалусии до Нью-Йорка» — вторая книга из серии «Сказки доктора Левита», рассказывает об удивительной исторической судьбе сефардских евреев — евреев Испании. Книга охватывает обширный исторический материал, написана живым «разговорным» языком и читается легко. Так как судьба евреев, как правило, странным образом переплеталась с самыми разными событиями средневековой истории — Реконкистой, инквизицией, великими географическими открытиями, разгромом «Великой Армады», освоением Нового Света и т. д. — книга несомненно увлечет всех, кому интересна история Средневековья.
Нет нужды говорить, что такое мафия, — ее знают все. Но в то же время никто не знает в точности, в чем именно дело. Этот парадокс увлекает и раздражает. По-видимому, невозможно определить, осознать и проанализировать ее вполне удовлетворительно и окончательно. Между тем еще ни одно тайное общество не вызывало такого любопытства к таких страстей и не заставляло столько говорить о себе.
Южный полюс, как и северный, также потребовал жертв, прежде чем сдаться человеку, победоносно ступившему на него ногой. В книге рассказывается об экспедициях лейтенанта Шекльтона и капитана Скотта. В изложении Э. К. Пименовой.
Монография представляет собой исследование доисламского исторического предания о химйаритском царе Ас‘аде ал-Камиле, связанного с Южной Аравией. Использованная в исследовании методика позволяет оценить предание как ценный источник по истории доисламского Йемена, она важна и для реконструкции раннего этапа арабской историографии.
Слово «синто» составляют два иероглифа, которые переводятся как «путь богов». Впервые это слово было употреблено в 720 г. в императорской хронике «Нихонги» («Анналы Японии»), где было сказано: «Император верил в учение Будды и почитал путь богов». Выбор слова «путь» не случаен: в отличие от буддизма, христианства, даосизма и прочих религий, чтящих своих основателей и потому называемых по-японски словом «учение», синто никем и никогда не было создано. Это именно путь.Синто рассматривается неотрывно от японской истории, в большинстве его аспектов и проявлений — как в плане структуры, так и в плане исторических трансформаций, возникающих при взаимодействии с иными религиозными традициями.Японская мифология и божества ками, синтоистские святилища и мистика в синто, демоны и духи — обо всем этом увлекательно рассказывает А.