Торжество - [2]

«Да. Да, конечно. Её я не позвала».

Джейн возникала из своего Уилтшира, покрытая собачьей шерстью, твердая как гвозди. Мать Тессы помнила, как Джейн каждый год после Рождества обходила весь дом и кончиком зонтика взрывала оставшиеся воздушные шары. Никакой сентиментальности, точь в точь как Тесса. Вызывает восхищение в своем роде. Как раз то, что нужно. Необходим кто-нибудь, кого можно будет обвинить, когда окажется, что были выброшены позарез нужные вещи, исчезли навсегда, без всякой надежды, безвозвратно. Здравомыслящая Джейн хотела, чтобы она переехала в Уилтшир, и даже начала переговоры о покупке домика поблизости от нее. Упаси Боже! Миссис Джеймсон зажгла сигарету, пытаясь унять дрожь в руках.

«Я же не круглая дура, — сказала она, — я только не умею обходиться одна». Она начала плакать, ненавидя себя.

Тесса, протянувшая было руку, чтобы успокоить мать, тут же отдернула её в замешательстве. В конце концов, отец умер почти год тому назад. Разве этого срока не достаточно, чтобы прийти в себя? Тесса дала матери выплакаться вволю в те первые, самые страшные месяцы, месяцы действительно, страшные; его смерть наступила так неожиданно, на глазах у всех; он упал без сознания на берегу озера в Риджентс-Парк; он умер по дороге в больницу. Тесса не могла простить отцу эту нелепую смерть. Но теперь, когда вот-вот появится новая жизнь. ребенок шевелился внутри, стучался в стенки живота, как будто предугадал ее мысль. Тихонько она сказала ему, защитным движением положив руку на твердый выступ живота: «С тобой все будет иначе, вот увидишь».

Мать сделала над собой усилие и вытерла глаза маленьким носовым платочком. Она никогда не пользовалась бумажными салфетками.

«Этот мерзкий человек, — сказала она, — смотрит на все этакими обесценивающими глазами. Хватается за все. Говорит о древесном жучке и дутых ценах…»

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Смехом столь же бесконтрольным, как и слезы.

«О, Боже! — сказала она. — Я чувствую себя такой потерянной без твоего отца».

Высказано. В конце концов это было сказано, вслух, другому человеку. Не тому человеку.

«Мама! Иначе и быть не может. Ваше поколение вешалось на шею мужчинам. Сегодня — Родди и я — самостоятельные люди, вот в чем разница. Я не собираюсь быть его частью. У каждого из нас свои интересы. Так вернее. У нас, конечно, будет общий ребенок. Мы уже обговорили это; равная доля ответственности, — таков современный брак. Это — как сочетание цветов, чтобы не получилось — муж — яркокрасный; а его жена — бледнорозовая, безмолвная тень, слабое подражание».

«Яркокрасный и яркожелтый, тогда что? — возразила мать. — Разве это не режет глаз?»

Быстрый и резкий ответ дочери последовал тут же.

«Иногда. Но в сочетании они дают ярко оранжевый, знаешь ли, мамочка!»

Эта полушутка почти примирила их. Тесса проявила смелость и упомянула то, что только вчера вечером она и Родди договорились при случае сказать матери.

«Твоя матушка становится проблемой, — заметил он, — когда Тесса повесила трубку после телефонного разговора с ней. — Ты должна поговорить с ней как женщина с женщиной. Расскажи ей все, чему научилась сама».

«Послушай, она не будет читать Эрику Йонг [*Американская писательница-феминистка]», — ответила Тесса.

Теперь она вспомнила этот разговор и сказала, придав своему лицу серьезное выражение школьной учительницы: «Мама, для тебя существует великолепная возможность найти собственное Я. В Нью-Йорке, знаешь, когда мы приехали повидаться с Гарри и Энн, вскоре после их свадьбы, я оказалась вовлеченной в работу женской группы. Мы с Энн ходили на встречи, где все повышали свое самосознание».

«Что повышали?»

«Наше самосознание. Самосознание себя как женщины. Углубиться, раскрыть для себя собственные мотивации».

«Помилуй, а до этого ты о них не знала?»

«Если бы мы знали их, хотя бы наполовину, не было бы никакой нужды в женском движении. У женщин…»

Вот, когда мне больше всего недостает Хэла, — подумала миссис Джеймсон, перестав слушать. — Когда придешь домой, некому будет сказать: «Ты только подумай, что Тессе «взбрело в голову», как она сама выражается. А ее язык!»

Так они и сидели, вот Тесса — воплощение судьи, вот миссис Джеймсон — воплощение докучливой матери, и некому было её приласкать, назвать глупым ласкательным прозвищем, или увлечь домашней ерундой, вместе посмеяться над тупостью детей. Детей больше не было, они стали взрослыми. Как взрослые, они судили её, она была ребенком, и никакого утешения от них ждать не приходилось.

Усилием она собрала мысли воедино. Тесса — замужняя женщина, вскоре она сама станет матерью. К ней следует относиться серьезно.

«Я стараюсь понять, дорогая, конечно же я стараюсь. Но в моем поколении женщины, как бы они ни заблуждались, знали себе цену. Они не афишировали свою власть. Они попросту пользовались ею без лишних слов, и, поверь мне, с неменьшим эффектом».

«Дело не во власти, мама. Дело в людях. В личности. Чем она дышит. Дело в понимании, что мы все без исключения, сами по себе, голые под рубашкой. Женщина не моллюск, который ищет, к какой бы скале прилепиться…»