Торнбер - [43]

— Она тебе нравится, не так ли? — спросила Грэйс, сперва остановившись на самом важном вопросе.

Первой реакцией Грэма было всё отрицать, но затем он передумал:

— Не знаю. Я только с ней познакомился.

Грэйс это приняла, хотя было очевидно, что у неё было своё мнение на этот счёт.

— Думаю, ты ей нравишься, — сделала наблюдение она.

— Что? — сказал он, слегка встревоженный. — Нет никаких причин так полагать.

— Нет, только не из твоего изложения этой истории, — отозвалась Грэйс, — но я могу читать между пресных подробностей.

— Тогда просвети меня, о мудрейшая, — высказался он, делая слабую попытку воспользоваться сарказмом.

— Так слушай же, несчастный проситель, — начала она, с удовольствием принимая вызов. — Во-первых, леди отослала своего спутника прочь вместо того, чтобы вернуться в замок самой, или предоставить тебе разбираться с твоей задачей одному. Во-вторых, она предложила оставить дом пастуха, чтобы она могла увести тебя тайно в скрытое место…

— … постой-ка! — перебил Грэм. — Она не «уводила меня тайно». Она просто шла, позволяя солнцу высушить её одежду. — Он опустил подробности касательно того, что платье она сняла. Это было бы слишком долго объяснять.

— Тогда почему она захотела остановиться в таком укромном месте?

— Чтобы никто не увидел её… — предложил он.

— …потому что она хотела побыть с тобой наедине, — закончила Грэйс по-своему.

— Нет, она не хотела, чтобы её видели во время переодевания, — сболтнул он. — Ничего такого не было.

Медведица уставилась на него, каким-то образом сумев передать шок и смятение:

— Чего-чего она не хотела? Думаю, ты кое-что опустил в своём рассказе. Ты что, совершил что-то… неподобающее?

— Н-нет! — сказал он, заикаясь.

— Объясняй.

Они уже достигли его двери, поэтому он занёс её внутрь, чтобы никто их не услышал.

— Обещаешь оставить это при себе?

Она кивнула:

— Только если ты не сделал ничего ужасного.

— Конечно же нет, слушай… — Он выдал ей более подробный пересказ событий, оставив за рамками рассказа лишь то, о чём он тогда думал. Не было нужды давать ей знать, как сильно на него повлиял вид полуодетой фигуры Алиссы.

— Ох, Грэм, — сказала она, когда он закончил.

— Что? — нервно спросил он.

— Надеюсь, твоей матери она понравится, — сказала медведица.

— Я с ней только познакомился, — заупирался он.

— Ну, она уже оставила на тебе свою метку, в данном случае — весьма буквально, — заметила Грэйс, указывая на его раненое лицо.

— Это пантера, — парировал он.

— Но швы ты оставил, — отозвалась Грэйс. — Это уже о многом говорит. — Она встала, чтобы уйти.

— Ты же никому не скажешь? Про платье и… — сказал он с отчаянием в голосе.

— Нет, я сохраню твою тайну, но за девушкой этой я пригляжу, — чопорно ответила она.

Он открыл ей дверь, поскольку она была слишком короткой, чтобы сделать это самостоятельно:

— Спасибо, Грэйс.

— Просто не сделай ничего, о чём потом пожалеешь, — ответила она, и ушла.

Глава 14

Мэттью встретился с Грэмом за завтраком, и попросил его последовать за ним в мастерскую. Когда они зашли туда, Мэттью одарил его заговорщицкой улыбкой.

— Закончил?

— Нет, — сказал молодой волшебник.

Лицо Грэма вытянулось:

— Тогда чего ты улыбаешься?

Мэттью вздохнул:

— Тебе определённо трудно угодить.

— Я просто хочу вернуть его на место до того, как вернётся Мама!

— А потом что?

— Потом я смогу вздохнуть свободно — вот что.

— Ну, мне кажется почти бессмысленным чинить или улучшать Шип, если он просто будет висеть на стене, продолжая выглядеть сломанным. Не так ли? — спросил Мэттью, явно к чему-то клоня.

— Я подумал, что перейду этот мост только если придётся, — признался Грэм.

— И когда именно?

— После того, как стану совершеннолетним? — подал мысль Грэм. — Или даже лучше — когда она умрёт… от старости, естественно! Я бы никогда не желал маме смерти.

Мэттью склонил голову вбок:

— Ты ведь осознаёшь, что твоей матери и сорока нет? Когда она отойдёт, ты и сам будешь близок к старости.

Грэм закатил глаза:

— И я уверен, что у тебя есть идея получше.

— Ага, но в конце концов тебе придётся настоять на своём.

Грэм это уже сделал один раз, и всё ещё чувствовал себя виноватым. Он не был уверен, желал ли он сделать матери ещё больнее:

— У меня в любом случае не будет никаких прав, на которых я смогу настоять, пока я не достигну совершеннолетия.

Мэттью кивнул:

— Хорошие новости заключаются в том, что у меня, возможно, есть способ помочь тебе продержаться до этого срока.

— И что это?

— Татуировка, — объявил его друг, улыбаясь от уха до уха, будто он только что высказал самую умную мысль в мире.

— Я не могу сделать татуировку! — заупирался Грэм. — Мне придётся её скрывать, а ты знаешь, как хорошо я скрываю вещи, — а затем приостановился: — Постой, а чего хорошего мне сделает татуировка?

— Отличный вопрос, мой юный друг, — хитро сказал Мэттью, пытаясь имитировать проныру-жестянщика, торгующего своими товарами.

— Я моложе тебя менее чем на год, — указал Грэм.

— Суть не в этом, — сказал Мэттью, начиная раздражаться.

— Ну, вообще-то именно в этом, поскольку мы оба с тобой как бы юные…

— Слушай, — серьёзным тоном перебил Мэттью. — Это будет магическая татуировка — чары, перманентно высеченные на живой плоти.