Торнбер - [31]

— Тогда она уже едва ли девочка. — «И она лишь на несколько месяцев старше меня», — молча заметил он. Шестнадцать лет — это был возраст, когда большинство людей начинали воспринимать человека как взрослого, хотя в Лосайоне дети всё ещё считались подчинёнными своим родителям, пока не достигали девятнадцати.

— Это так, — сказала Грэйс, — на самом деле, её мать скорее всего послала её сюда в надежде на то, что она сможет подцепить какого-нибудь молодого лорда. Граф и Графиня смогут вывести её в высший свет, позволяя ей отыскать подходящего мужа.

Он рассмеялся:

— Ты имеешь ввиду Мэттью? Не думаю, что она его очень-то интересует. В столице она достигла бы большего успеха.

— Но Камерон гораздо ближе к Гододдину, что должно учитываться любым родителем, — напомнила Грэйс. — К тому же, все хорошо знают, что Граф — наверное самая могущественная фигура в политике Лосайона, помимо самой Королевы.

— Матушка говорит, что наш добрый Граф сделался политическим отшельником — если у него и есть какое-то влияние, он им больше не пользуется, — поучительно сказал Грэм. Эти слова удивили его. Он и не осознавал, насколько глубоко запали ему в душу уроки матери.

— В Замке Камерон есть и другие молодые люди подходящего возраста, помимо Мэттью Иллэниэла, — сказала ему Грэйс.

«Перри Дрэйпер, возможно», — подумал Грэм. «Его скорее всего посвятят в рыцари. Джордж Прэйсиан тоже может быть вариантом. Он лишь немного старше, и живёт рядом».

— Да, полагаю, что ты права, — признал он, совершенно не поняв её намёка.

Она топнула его по плечу:

— Тут я тебя оставлю. Я бы предпочла не добираться до самой мастерской, чтобы не пришлось идти обратно пешком.

— Всенепременно, миледи, — сказал он, с притворным поклоном кладя её на вымощенный камнем пол. — Было бы неподобающим пятнать ваши утончённые лапки дворовой грязью.

— О, благодарю, милорд, — ответила она, прикрыв рот лапкой, и изо всех сил придавая себе кокетливый вид. Грэм рассмеялся, и пошёл прочь.

Он вышел за порог, пересёк двор, однако мастерская всё ещё была заперта. Мэттью заколдовал вход, чтобы никто кроме него не мог открыть дверь, поэтому Грэм принялся ждать. Он знал, что его друг скоро объявится. Мэттью большую часть своих вечеров проводил в мастерской.

И действительно, Мэттью появился в течение четверти часа. Он одарил Грэма настороженным взглядом, приближаясь:

— Он ещё не готов.

— Ты уже какое-то время над ним работаешь, — сделал наблюдение Грэм. — Говорят, твой папа изначальные чары наложил менее чем за день.

Мэттью зыркнул на него:

— У меня чары немного сложнее, чем были у него. — Дверь он не открыл.

— Внутрь заходить не будешь? — спросил Грэм.

— Он не готов к тому, чтобы ты его видел. — Мэттью явно было не по себе.

Грэм вздохнул:

— Я всё равно не смогу увидеть магию. Я просто хочу увидеть, как выглядит клинок.

— Он сейчас никак особо не выглядит, — сказал молодой волшебник.

— Впусти меня, — настоял Грэм.

Мэттью поднял ладони:

— Я бы предпочёл, чтобы ты подождал, Грэм. Он пока выглядит не так, как ты ожидаешь, и я не хочу, чтобы ты расстраивался.

Глаза Грэма сузились:

— Что ты с ним сделал? — прошипел он. — Дай мне его увидеть.

— Успокойся, а? Люди могут нас тут увидеть, — предостерёг его друг.

— Тогда давай зайдём внутрь, Мэтт! — с некоторым нажимом сказал Грэм.

— Ладно, но ты должен пообещать, что не будешь терять голову.

Грэм был не настолько глуп:

— Я ничего не обещаю, пока ты не покажешь мне, что натворил.

Мэттью не стал дальше спорить — он открыл дверь, и впустил друга прежде, чем тот успел ещё больше расстроиться. Как только дверь закрылась за ними, он приостановился, и произнёс несколько слов на лайсианском, древнем языке, которым волшебники творили заклинания.

— Это что было?

— Просто предосторожность, — сказал молодой волшебник. «Чтобы люди не услышали ничего, если ты заорёшь», — подумал он про себя. — Он вот здесь, в футляре. — Он вытащил длинный деревянный ящик, окованный и укреплённый железом. Видимых замков на нём не было, но Мэттью зачаровал его, чтобы не позволить никому иному его открыть. Он поднял крышку, и стал ждать, пока Грэм заглянул внутрь.

— Где Шип?

— В том-то и дело, — сказал Мэттью. — Я ещё не закончил его собирать.

— Собирать? — тихо сказал Грэм. У него будто в горле пересохло. Внутри ящике лежало огромное число крошечных кусков металла, большинство из которых были меньше ногтя его мизинца. — Это не головоломка, Мэтт. Мечи следует выковывать, а не собирать.

— Ну, этот меч — не как все, — сказал его друг.

«Моя жизнь окончена», — подумал Грэм, чувствуя, как на его лбу проступили бисеринки холодного пота. «Она ни за что этого не простит. Даже я этого себе не прощу».

— Что ты наделал? — простонал он. — Я не могу показать это маме. Она отправит меня в изгнание!

— Ну, Грэм, это преувеличение, — успокаивающе сказал его друг. — К тому же, тебе не нужно волноваться. Чем бы всё ни кончилось, у тебя всё равно останутся копии на стене. Она никогда даже не узнает, если мы не вернём оригинал на место.

— Я узнаю! — закричал Грэм, впадая в панику. — Думаешь, я могу скрывать от неё что-то подобное? Не могу! Я ужасный лжец, и она может читать меня как открытую книгу. Даже если бы я