Торговцы плотью - [59]

Обнаружились, однако, и некоторые изыски. На каждом столе бутылочка шерри, чтоб поливать креветки или суфле из омара. В наборе специй — я подсчитал — семь разных видов перца: перец в зернах, молотый перец, стручковый перец, а на одной баночке просто написано: «Особый перец».

Я заказал похлебку из моллюсков и огромное блюдо щупальцев аляскинских королевских крабов, которые надо было дробить палкой на длинной цепочке, прикованной к столу. Еще я ел хрустящую жареную картошку, салат с домашним чесночным соусом, выпил две банки пива «Роллинг-Рок». Закончил куском лаймового пирога. Такой обед надолго запомнится.

При выходе, оплачивая счет, я заметил, что здесь продаются майки с надписью: «Я ПОЕЛ КРАБОВ», — и купил парочку, одну для Марты, другую для Никки.

Около полуночи побродил по пляжу перед мотелем. Со мной была фляжка коньяку — порция снотворного.

Полная луна заливала серебром мягкое тяжелое море. Веял тихий солоноватый ветерок. Я слышал шелест пальм и видел вдали мерцающие огоньки проходящих судов.

Красиво, но через пять минут я вернулся к себе и лег в постель. Для городского парня вроде меня этих красот вполне достаточно.

В четверг утром я нашел в аптеке утренний выпуск «Нью-Йорк таймс». Купив газету, просмотрел ее в местном «Макдональдсе» за яичницей с двумя чашками черного кофе.

Интересующее меня сообщение затерялось на самом краешке семнадцатой страницы. Коротенькая заметка извещала, что нью-йоркская полиция обнаружила на Восточной Пятьдесят восьмой улице «заведение», подозреваемое в противозаконном сбыте наркотиков. Под стражу взят некий Уолкотт Сэндз, постоянное место жительства неизвестно.

Утро я провел на пляже, купаясь и загорая. Потом вздремнул. Часа в четыре оделся и снова пошел в тот же самый коктейль-бар.

Барменша-капитанша была на месте. На этот раз в облегающем свитере с надписью «ПАТ» на груди.

— Пат — это ваше имя или шахматный термин? — спросил я.

— Да ну вас, — захихикала она. — Опять закажете ниггерони?

— Негрони, — поправил я. — Хотелось бы.

Она была юной и свежей. По плечам рассыпались длинные светлые волосы, почти белые.

Когда она принесла выпивку, я поинтересовался:

— Вы работаете сегодня вечером?

— Заканчиваю в восемь.

— Может, пообедаете со мной в «Краб-Паласе»?

— Идет, — охотно согласилась она. — Я вожу вон тот старенький маленький «пинто». Встретимся здесь в восемь тридцать.

— Прекрасно.

— А как вас зовут?

— Питер.

— Ой! — засмеялась она. — Как пышно!

Вечером я впервые в жизни попробовал зубатку. Ничего, но включать ее в свое ежедневное меню я бы не стал. Пат съела две порции жареного дельфина.

— Мне нравится, — объяснила она, — и стоит одинаково, сколько ни съешь.

— Как насчет картошки и пива? — спросил я.

— Давай, — согласилась она.

Выйдя из «Краб-Паласа», я предложил:

— Зайдем ко мне, выпьем?

— О’кей, — сказала она. — Ты вперед, а я в «пинто» — следом.

В номере мотеля, пока я смешивал джин с тоником, она внимательно осматривалась, заглянула в шкаф и буфет, испытала на мягкость кровати, сунула нос в духовку.

— Как бы мне хотелось иметь такую славную квартирку, — вздохнула она. — Знаешь, у меня настоящий сумасшедший дом, пять братьев и сестер, все младше меня, никакой личной жизни.

— А почему ты не замужем, Пат?

— Собираюсь. Мой парень — он работает в гараже — ну, мы с ним копим деньги, рассчитываем на будущий год купить собственное жилье.

— Замечательно. Желаю тебе всего самого наилучшего.

— Спасибо, — серьезно сказала она. А потом добавила: — Хочешь развлечься?

Нет ничего лучше юности. Она была сильной, загорелой, полной жизненных соков. Восхитительно неопытной.

— Ой! — взвизгнула она в один момент. — Ты знаешь толк в любви.

— Это моя работа, — ответил я.

Она была полна энтузиазма, готова на все, училась, схватывая на лету.

— Вот это надо запомнить, — несколько раз говорила она.

Потом мы вместе приняли душ, что доставило ей несказанное удовольствие. Одевшись, я протянул ей сто долларов, и она вытаращила глаза.

— Так много!

Но деньги взяла без колебаний.

— Ты просто кукленок, — сказала она. — Живой кукленок. Заглянешь еще в бар?

В пятницу утром я проплавал несколько часов. Кожа начинала шелушиться, и мне не хотелось оставаться на солнце. Я надел куртку, легкие фланелевые брюки и поехал в Палм-Бич.

Там на меня снизошло откровение. Типичный нью-йоркский обыватель, я считал, что шик и элегантность можно найти только, в Манхэттене. Ворт-авеню безжалостно развеяла мои иллюзии. По сравнению с Виа-Мизнер Мэдисон-авеню выглядела не лучше Орчад-стрит.

Дело даже не в универмагах и бутиках с глазастыми витринами, выставляющими напоказ сверкающие драгоценности. Самое сильное впечатление произвели на меня разодетые женщины, кочующие из магазина в магазин с единственной целью — потратить деньги.

Я набрел на кафе под открытым небом, сел за раскладной столик, чтоб выпить «Кампари» с содовой и понаблюдать за блестящим парадом.

Флоридские дамы были, пожалуй, чуть постарше клиенток «Баркаролы», но столь же изысканно и роскошно одеты и причесаны. Я нашел их более спортивными: загорелые, сильные, профессионально играющие в гольф или теннис.

Я не утверждаю, что Великая Мысль молнией озарила меня именно в этот момент. Я не испытывал потребности вскочить и заорать: «Эврика!» Но главное — она зародилась.