Топот балерин - [13]
Утром у Рафаэля были пары в универе. После обеда бежал в читалку — единственное время и место, где они могли общаться ровно час, не будучи застигнутыми: он — чокнутой женой, она — ревнивым любовником.
Потом мальчишка отцеплял от заборчика велосипед и мчался, окрылённый, за пакетами и всякой рекламной глянцевой лабудой.
…Алёна, помедлив, расстёгивала халатик. Рафаэль с величайшим благоговением обцеловывал тёплую атласную шейку, жадно приникал губами, будто пил из ямочки между ключицами.
Задыхаясь, запускал руки под тёплые гладкие подмышки. За спиной нащупывал застёжку. Но не торопил события: ладони возвращались, ныряли в эластичные чашечки.
У Алёны самые эрогенные точки — соски.
— Пожалуйста, ещё… Не останавливайся.
— Не торопись, милая. Какая у тебя кожа… Ты ванну из молоке с мёдом принимаешь?
Губы захватывали, зубы покусывали, язык изучал на вкус всё, что попадалось на пути вниз.
— Моя шёлковая! Какая ты ароматная! Твой мраморный животик! Благоуханные бёдра…
В общем, читайте «Суламифь».
Алёна закрывала глаза. Слабо постанывая, начинала ритмично покачиваться, как всадник на коне: сначала медленно, потом быстрее, потом бешено…
Ах, она готова была месяцы и годы не слезать с поджарого, мускулистого, неутомимого молодого жеребца.
Хватит с неё изматывающего, изнуряющего, грязного секса с Хозяином, по шесть часов. Сколько, сколько?! По шесть, с перерывами!
Ей хочется нежности, долгих прелюдий, детских шалостей, бесстыдной игры. Хочется восхищения, чудных вкрадчивых слов, шёпота на ушко:
Тем временем щель между шторами постепенно меняла цвет. Она бледнела, лиловела, голубела, белела, розовела и, наконец, становилась золотистой. День будет солнечный!
Алёна скинула одеяло. Не вставая, поболтала, потрясла ногами в воздухе, сделала «крестик» и «велосипед». Задрала их к потолку и, кряхтя, принялась натягивать антиварикозные чулки.
С кровати соскочил толстый, ленивый кот, по кличке Хозяин. Мяукнул, требуя завтрака. Обожди, небось, не помрёшь.
Чулки плохо натягивались даже по специальному шёлковому носочку-вкладышу, который идёт в медицинском комплекте.
Толстые, распухшие, бледные, будто вываренные колени. Под кожей там и сям уродливые, вспученные комки вен. Общий цвет ног: будто обмакнули в чернила, и те разлились по ногам ручейками. Розовеет россыпь нежных сосудистых звёздочек.
В общем, не ноги — а готовое учебное пособие для студентов медицинского вуза.
Шестьдесят лет — всё-таки не шутка…
Шестьдесят лет — не шутка. В старости тело становится в тягость. Кажется, ещё вчера бегала в поисках бюстика «пуш-ап» без бретелек — а сегодня, повертев, его вовсе откладываешь.
Совсем недавно примеряла сапожки на десятисантиметровых тончайших «гвоздиках» — и по пять кварталов цокала как козочка. Сегодня с трудом натягивала широкую (чтобы не натёрло косточку) обувь на плоской подошве.
Да и перед кем красоваться, господи? На бесплатных компьютерных курсах, куда Алёна недавно записалась, одни древние бабки.
Приходит белый и лёгкий, как куриная пушинка, старичок — бывший агроном из Ярославской области. В чём душа — а ему, ни жить, ни быть, нужно написать мемуары и послать в Москву, в сельскохозяйственную академию. Говорят, уже накропал два тома, с иллюстрациями и фотографиями.
Смех и грех, о чём мемуары-то? Об усовершенствовании конной сеялки в колхозе «Светлый путь» в 1924 году? Или о борьбе со злостными вредителями полей Нечерноземья — сусликами, путём затопления нор водой из бочек?
Дедуля грызёт пластмассовыми челюстями науку «ворда» и электронной почты.
Прочих курсанток учат разному: записываться через Интернет на приём в поликлинику, платить «коммуналку». Кто-то ищет сайты по цветоводству, кулинарии и вязанию макраме. Кто-то хочет говорить по скайпу с обожаемыми внуками.
У Алёны нет ни огорода, ни детей, ни внуков. На всю жизнь хватило шумных, как галчата, детей в садике. Сорок лет отбарабанила воспитателем. Сорок лет, каждый год группа в тридцать оголтелых галчат — ну-ка, посчитайте.
Но, как вышла на пенсию, сиднем сидеть в четырёх стенах — тоска зелёная. Пошла было в ветеранский кружок при ЖЭКе: пить чай с уценёнными каменными пряниками и зубодробительными карамельками. Надеть тяжёлые, пыльные, ещё с брежневских времён, сарафаны и петь, с подвизгом, скабрёзные частушки:
А на следующий день к ЖЭКу подъехал громыхающий пустой и местами где-то ржавый автобус.
Сын всегда – отрезанный ломоть. Дочку растишь для себя, а сына – для двух чужих женщин. Для жены и её мамочки. Обидно и больно. «Я всегда свысока взирала на чужие свекровье-невесткины свары: фу, как мелочно, неумно, некрасиво! Зрелая, пожившая, опытная женщина не может найти общий язык с зелёной девчонкой. Связался чёрт с младенцем! С жалостью косилась на уныло покорившихся, смиренных свекрух: дескать, раз сын выбрал, что уж теперь вмешиваться… С превосходством думала: у меня-то всё будет по-другому, легко, приятно и просто.
Не дай Бог оказаться человеку в яме. В яме одиночества и отчаяния, неизлечимой болезни, пьяного забытья. Или в прямом смысле: в яме-тайнике серийного психопата-убийцы.
Иногда они возвращаются. Не иногда, а всегда: бумеранги, безжалостно и бездумно запущенные нами в молодости. Как правило, мы бросали их в самых близких любимых людей.Как больно! Так же было больно тем, в кого мы целились: с умыслом или без.
«Главврач провела смущённую Аню по кабинетам и палатам. Представила везде, как очень важную персону: – Практикантка, будущий врач – а пока наша новая санитарочка! Прошу любить и жаловать!..».
И уже в затылок дышали, огрызались, плели интриги, лезли друг у друга по головам такие же стареющие, страшащиеся забвения звёзды. То есть для виду, на камеру-то, они сюсюкали, лизались, называли друг друга уменьшительно-ласкательно, и демонстрировали нежнейшую дружбу и разные прочие обнимашечки и чмоки-чмоки. А на самом деле, выдайся возможность, с наслаждением бы набросились и перекусали друг друга, как змеи в серпентарии. Но что есть мирская слава? Тысячи гниющих, без пяти минут мертвецов бьют в ладоши и возвеличивают другого гниющего, без пяти минут мертвеца.
Любите про маньяков – вам сюда. Ну и герои собрались в этой книге: просто паноптикум живых мертвецов. Иногда они маскируются, и их не отличить от людей, живущих между нами. Тогда они особенно опасны. Причём дамы-«зомби» не отстают от сильного пола. Кого-то обязывает к жутковатым поступкам профессия: похоронный фотограф. А кто-то просто слишком нежно любит свою маленькую дочку и ради неё готов на всё.
Роман охватывает четвертьвековой (1990-2015) формат бытия репатрианта из России на святой обетованной земле и прослеживает тернистый путь его интеграции в израильское общество.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.Во второй выпуск вошли произведения 19 авторов, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.
Какова роль Веры для человека и человечества? Какова роль Памяти? В Российском государстве всегда остро стоял этот вопрос. Не просто так люди выбирают пути добродетели и смирения – ведь что-то нужно положить на чашу весов, по которым будут судить весь род людской. Государство и сильные его всегда должны помнить, что мир держится на плечах обычных людей, и пока жива Память, пока живо Добро – не сломить нас.
Какие бы великие или маленькие дела не планировал в своей жизни человек, какие бы свершения ни осуществлял под действием желаний или долгов, в конечном итоге он рано или поздно обнаруживает как легко и просто корректирует ВСЁ неумолимое ВРЕМЯ. Оно, как одно из основных понятий философии и физики, является мерой длительности существования всего живого на земле и неживого тоже. Его необратимое течение, только в одном направлении, из прошлого, через настоящее в будущее, бывает таким медленным, когда ты в ожидании каких-то событий, или наоборот стремительно текущим, когда твой день спрессован делами и каждая секунда на счету.
Коллектив газеты, обречённой на закрытие, получает предложение – переехать в неведомый город, расположенный на севере, в кратере, чтобы продолжать работу там. Очень скоро журналисты понимают, что обрели значительно больше, чем ожидали – они получили возможность уйти. От мёртвых смыслов. От привычных действий. От навязанной и ненастоящей жизни. Потому что наступает осень, и звёздный свет серебрист, и кто-то должен развести костёр в заброшенном маяке… Нет однозначных ответов, но выход есть для каждого. Неслучайно жанр книги определен как «повесть для тех, кто совершает путь».
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.