Топот балерин - [13]
Утром у Рафаэля были пары в универе. После обеда бежал в читалку — единственное время и место, где они могли общаться ровно час, не будучи застигнутыми: он — чокнутой женой, она — ревнивым любовником.
Потом мальчишка отцеплял от заборчика велосипед и мчался, окрылённый, за пакетами и всякой рекламной глянцевой лабудой.
…Алёна, помедлив, расстёгивала халатик. Рафаэль с величайшим благоговением обцеловывал тёплую атласную шейку, жадно приникал губами, будто пил из ямочки между ключицами.
Задыхаясь, запускал руки под тёплые гладкие подмышки. За спиной нащупывал застёжку. Но не торопил события: ладони возвращались, ныряли в эластичные чашечки.
У Алёны самые эрогенные точки — соски.
— Пожалуйста, ещё… Не останавливайся.
— Не торопись, милая. Какая у тебя кожа… Ты ванну из молоке с мёдом принимаешь?
Губы захватывали, зубы покусывали, язык изучал на вкус всё, что попадалось на пути вниз.
— Моя шёлковая! Какая ты ароматная! Твой мраморный животик! Благоуханные бёдра…
В общем, читайте «Суламифь».
Алёна закрывала глаза. Слабо постанывая, начинала ритмично покачиваться, как всадник на коне: сначала медленно, потом быстрее, потом бешено…
Ах, она готова была месяцы и годы не слезать с поджарого, мускулистого, неутомимого молодого жеребца.
Хватит с неё изматывающего, изнуряющего, грязного секса с Хозяином, по шесть часов. Сколько, сколько?! По шесть, с перерывами!
Ей хочется нежности, долгих прелюдий, детских шалостей, бесстыдной игры. Хочется восхищения, чудных вкрадчивых слов, шёпота на ушко:
Тем временем щель между шторами постепенно меняла цвет. Она бледнела, лиловела, голубела, белела, розовела и, наконец, становилась золотистой. День будет солнечный!
Алёна скинула одеяло. Не вставая, поболтала, потрясла ногами в воздухе, сделала «крестик» и «велосипед». Задрала их к потолку и, кряхтя, принялась натягивать антиварикозные чулки.
С кровати соскочил толстый, ленивый кот, по кличке Хозяин. Мяукнул, требуя завтрака. Обожди, небось, не помрёшь.
Чулки плохо натягивались даже по специальному шёлковому носочку-вкладышу, который идёт в медицинском комплекте.
Толстые, распухшие, бледные, будто вываренные колени. Под кожей там и сям уродливые, вспученные комки вен. Общий цвет ног: будто обмакнули в чернила, и те разлились по ногам ручейками. Розовеет россыпь нежных сосудистых звёздочек.
В общем, не ноги — а готовое учебное пособие для студентов медицинского вуза.
Шестьдесят лет — всё-таки не шутка…
Шестьдесят лет — не шутка. В старости тело становится в тягость. Кажется, ещё вчера бегала в поисках бюстика «пуш-ап» без бретелек — а сегодня, повертев, его вовсе откладываешь.
Совсем недавно примеряла сапожки на десятисантиметровых тончайших «гвоздиках» — и по пять кварталов цокала как козочка. Сегодня с трудом натягивала широкую (чтобы не натёрло косточку) обувь на плоской подошве.
Да и перед кем красоваться, господи? На бесплатных компьютерных курсах, куда Алёна недавно записалась, одни древние бабки.
Приходит белый и лёгкий, как куриная пушинка, старичок — бывший агроном из Ярославской области. В чём душа — а ему, ни жить, ни быть, нужно написать мемуары и послать в Москву, в сельскохозяйственную академию. Говорят, уже накропал два тома, с иллюстрациями и фотографиями.
Смех и грех, о чём мемуары-то? Об усовершенствовании конной сеялки в колхозе «Светлый путь» в 1924 году? Или о борьбе со злостными вредителями полей Нечерноземья — сусликами, путём затопления нор водой из бочек?
Дедуля грызёт пластмассовыми челюстями науку «ворда» и электронной почты.
Прочих курсанток учат разному: записываться через Интернет на приём в поликлинику, платить «коммуналку». Кто-то ищет сайты по цветоводству, кулинарии и вязанию макраме. Кто-то хочет говорить по скайпу с обожаемыми внуками.
У Алёны нет ни огорода, ни детей, ни внуков. На всю жизнь хватило шумных, как галчата, детей в садике. Сорок лет отбарабанила воспитателем. Сорок лет, каждый год группа в тридцать оголтелых галчат — ну-ка, посчитайте.
Но, как вышла на пенсию, сиднем сидеть в четырёх стенах — тоска зелёная. Пошла было в ветеранский кружок при ЖЭКе: пить чай с уценёнными каменными пряниками и зубодробительными карамельками. Надеть тяжёлые, пыльные, ещё с брежневских времён, сарафаны и петь, с подвизгом, скабрёзные частушки:
А на следующий день к ЖЭКу подъехал громыхающий пустой и местами где-то ржавый автобус.
Сын всегда – отрезанный ломоть. Дочку растишь для себя, а сына – для двух чужих женщин. Для жены и её мамочки. Обидно и больно. «Я всегда свысока взирала на чужие свекровье-невесткины свары: фу, как мелочно, неумно, некрасиво! Зрелая, пожившая, опытная женщина не может найти общий язык с зелёной девчонкой. Связался чёрт с младенцем! С жалостью косилась на уныло покорившихся, смиренных свекрух: дескать, раз сын выбрал, что уж теперь вмешиваться… С превосходством думала: у меня-то всё будет по-другому, легко, приятно и просто.
Не дай Бог оказаться человеку в яме. В яме одиночества и отчаяния, неизлечимой болезни, пьяного забытья. Или в прямом смысле: в яме-тайнике серийного психопата-убийцы.
Иногда они возвращаются. Не иногда, а всегда: бумеранги, безжалостно и бездумно запущенные нами в молодости. Как правило, мы бросали их в самых близких любимых людей.Как больно! Так же было больно тем, в кого мы целились: с умыслом или без.
И уже в затылок дышали, огрызались, плели интриги, лезли друг у друга по головам такие же стареющие, страшащиеся забвения звёзды. То есть для виду, на камеру-то, они сюсюкали, лизались, называли друг друга уменьшительно-ласкательно, и демонстрировали нежнейшую дружбу и разные прочие обнимашечки и чмоки-чмоки. А на самом деле, выдайся возможность, с наслаждением бы набросились и перекусали друг друга, как змеи в серпентарии. Но что есть мирская слава? Тысячи гниющих, без пяти минут мертвецов бьют в ладоши и возвеличивают другого гниющего, без пяти минут мертвеца.
«Главврач провела смущённую Аню по кабинетам и палатам. Представила везде, как очень важную персону: – Практикантка, будущий врач – а пока наша новая санитарочка! Прошу любить и жаловать!..».
Девять историй, девять жизней, девять кругов ада. Адам Хэзлетт написал книгу о безумии, и в США она мгновенно стала сенсацией: 23 % взрослых страдают от психических расстройств. Герои Хэзлетта — обычные люди, и каждый болен по-своему. Депрессия, мания, паранойя — суровый и мрачный пейзаж. Постарайтесь не заблудиться и почувствовать эту боль. Добро пожаловать на изнанку человеческой души. Вы здесь не чужие. Проза Адама Хэзлетта — впервые на русском языке.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.
«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!