Лариса и Лопушок слушали Топорка, который рассказывал историю про дельфинов. Историю эту Федя узнал от маминого брата.
Ловили наши рыбаки тихоокеанскую сельдь. Только начали тралить, как перед судном стали выпрыгивать дельфины. Капитан приказывает: «Стоп машины!». Команда удивилась. Но еще больше все поразились, когда опытный капитан отдал приказ выбирать трал. И дело это не из легких, да и каждая минута во время лова дорога. Но приказ капитана — закон... Выбрали мрачные матросы трал. Глядят, а там вместе с рыбой — маленький дельфиненок. Вот, оказывается, почему выпрыгивали перед носом тральщика дельфины. Они просили освободить их детеныша.
Моряки освободили его и выпустили в океан. Дельфины поблагодарили людей несколькими прыжками и уплыли от судна.
На тральщике уже забыли про историю с дельфиненком, когда вдруг за бортом опять появились, дельфины. Это были те же самые дельфины. Моряки узнали их по детенышу, которого спасли.
Дельфины опять стали выпрыгивать из воды. Они словно бы звали людей плыть за ними.
Капитан приказал изменить курс. Увидав это, дельфины перестали выпрыгивать и повели тральщик за собою.
Команда не пожалела о том, что капитан послушался дельфинов. Они привели тральщик к месту, где находились огромные косяки рыбы. Еще никогда моряки тральщика не видали таких уловов, как в тот рейс.
Лопушок, слушая Топорка, долго и искренне ахал и охал.
Когда же Лариса тоже стала рассказывать о дельфинах, Лопушок сначала с интересом слушал ее, а потом вдруг уронил голову на руку и мгновенно заснул.
— А собирался просидеть всю ночь у костра, — с сожалением заметил Топорок.
— Он очень устал, — тихо сказала Лариса. — Он все время работал за двоих.
— Это правда...
Они долго молчали и глядели на огонь.
— Федя, — позвала Лариса.
— Что?
— Почитай, пожалуйста, стихи, которые ты писал сегодня на берегу.
— Стихи? Какие стихи?
Лариса с укором поглядела ему в глаза и отвернулась.
— Это я просто так, — Топорок чувствовал, что даже разгоряченные от костра щеки его все равно краснеют. Он извинительно попросил: — Не обижайся. Я не хотел тебя обманывать... Если хочешь, то я прочту тебе их... Только они плохие.
Никому еще Федя не читал своих стихов, поэтому голос его срывался, Федя захлебывался словами, спешил. А когда кончил читать, то вздохнул так, словно только что вагон камней разгрузил.
Он стал подбрасывать в костер сучья, поправлять головешки. Этим он хотел показать, что его совсем не интересует мнение Ларисы. На самом же деле он ждал Ларисиного приговора. А она все чего-то медлила, о чем-то думала. А чего думать? Надо просто сказать, нравятся стихи или не нравятся.
— Хорошие ты стихи написал, — сказала, наконец, она.
— Хорошие? — Топорок не верил своим ушам. — Хорошие?
— Мне они нравятся. А вот читаешь ты очень плохо.
— Торопился я.
— А зачем торопиться-то?
— Да так. А хочешь, я тебе еще почитаю?
— Хочу.
Первым проснулся Топорок. Его разбудило солнце. Тепло солнечных лучей щекотало лицо. Пели птицы. Тлели угли от прогоревшего костра. Утренний ветерок сдувал пепел.
Топорок огляделся. Рядом спал Лопушок. Ларисы возле них не было. Топорку стало казаться, что ему все приснилось: и костер, и Лариса, и стихи, которые он читал. «Нет! Не приснилось!» — с радостью подумал Топорок, когда увидел на дороге Ларису. Она медленно шла к стану.
...Лопушок проснулся и стал хохотать.
— Чего ты, Вань? — спросила Лариса.
— Сон смешной приснился.
— Какой?
— Да на лягушке я по реке гонялся за дельфинами.
— На лягушке? — переспросил Топорок.
— Ага. Знаешь, какую скорость квакуша развила. У меня даже дух захватило... А чья сегодня очередь кашеварить?
— Кажется, моя, — без энтузиазма признался Топорок.
— Посмотрим, чем ты нас накормишь?
— Пшенной кашкой.
— Топорок, — взмолился Ваня. — Не надо пшенки. Топорочек, что-нибудь еще придумай. Топорочек...
Феде не пришлось угодить Лапушку. Он успел только разжечь костер.
Приехал Тиша на председательском «газике».
— Здорово, косари! — поздоровался Тиша бодро. — Приказано доставить вас срочно в Ореховку.
— Кто приказал? — удивился Лопушок. — Кому мы нужны- то?
— Хозяин приказал.
— Какой хозяин?
— Ты что? Спал, что ли, много? Не знаешь, кто у нас в колхозе главный?
— Правление, — невозмутимо сказала Лариса.
— Хватит мне голову дурить, — заявил обиженно Тиша. — Собирайтесь! Петр Петрович приказал срочным порядком явиться вам домой.
— Тиша, нам же надо барахлишко собрать.
— Долго его, что ли, собирать? Раз-два — и готово.
— Долго.
— Я тебе дам «долго». Свяжу сейчас вас и в машину побросаю. «Долго»! Никакой дисциплины.
— Слабо связать-то, — стал раздразнивать своего дальнего родственника Лопушок.
— Ванька, кончай подрывать мой авторитет. Уши надеру.
— Сразу — уши надеру...
— Быстрей собирайтесь. Если вовремя вас не доставлю, нагорит мне от председателя.
— А что случилось-то, Тихон Михайлович? — спросила ласковым голоском Лариса.
Тишу редко кто называл по имени и отчеству, хотя все знали, что он это очень любит. Когда к нему обращались по имени и отчеству, он не мог отказать в просьбе.
— Дело важное, Лариса Петровна. — Тиша вдруг понял уловку девочки и стал официальным. — Вот тебе записочка от отца. Записочка лично тебе. Читать надо без свидетелей.
