Топка - [7]
Сердце Топки сжималось от тоски.
Отец вернулся на другой день. Сына с ним не было.
Топка маленький стал пастухом у кулака Пальси.
Пальси — Медвежья пасть
В самом далеком чуме, до которого надо ехать на хорошем олене один день, жил кулак Пальси. Про него говорили:
— Богат Пальси оленями, да очень беден совестью. Нет у него жалости к людям. Сколько разорил чумов бедняцких, сколько сирот по свету отправил, — никто не сосчитает.
У Пальси много оленей, и чем больше их у Пальси, тем скупее и жаднее он становится.
Зарежет Пальси оленя, самое лучшее мясо с сыном съест, похуже — сунет жене, а кишки, да объедки разные пастухам отдаст. И этому рады бедные пастухи.
Но над ними есть начальник пострашнее самого Пальси. Это старший пастух, родной дядя Пальси, Еремча.
Он за всех говорит:
— Дорогой наш хозяин, не надо нам ни кишок, ни мелких косточек, отдай их твоим собакам: они хорошо охраняют твой чум, а мы как-нибудь перебьемся...
Радуется Пальси и думает: какие у него добрые пастухи.
Еремча ничего не делает — спит да ест. Пастухи выполняют всю трудную работу по пастьбе, загону и охране огромного стада.
Не даром говорят:
Чем жить в пастухах у Еремчи, лучше умереть сразу.
Пальси не знает счета своим оленям. Считает день, считает два, а сосчитать не может. Сосчитает он все пальцы на руках и на ногах и скажет:
— Один человек.
Потом опять сосчитает все пальцы и скажет:
— Два человека.
Сосчитает третий раз и скажет:
— Три человека.
Это будет 60 оленей, а по его счету — 3 человека.
И как дойдет Пальси до 11 человек, так собьется и заорет:
— Жена, зови скорее Еремчу!
Придет Еремча, Пальси как крикнет:
— Хорошо ли пасете моих оленей?
— Хорошо, — отвечает Еремча.
— Сколько у меня моих оленей?
— Больше чем твоих пальцев на руках и на ногах, если их считать три года, — отвечает спокойно Еремча.
— Ого-го-го! — радуется Пальси и потирает пухлые руки о засаленные кожаные штаны.
— Пасите хорошо, старайтесь, чтобы еще больше было у меня оленей. Если прибредут к моему стаду чужие олени, ловите их, ставьте мое клеймо и не отдавайте хозяевам!
Пальси дает Еремче щепотку крепкого табаку и отпускает.
Когда появляется в тайге много дорогой белки, Пальси и Еремча радуются больше всех.
Пальси спрашивает Еремчу:
— Примечал ли ты в тайге нынче белку. Много ли дорогого зверя?
У Еремчи глаза загораются, как у злой рыси, и он, улыбаясь, говорит:
— Белки в лесу больше, чем волос на твоей голове. Ой, много, беда много белки!
Смеется Пальси и довольным голосом отвечает:
— Надо, Еремча, нам на охоту собираться.
— Наша охота, дорогой хозяин, не в тайге, а в чуме. Нам не надо ни ружья, ни пороху, ни пуль: белка сама прибежит в твой богатый чум...
И оба громко смеются.
Когда наступает горячая пора охоты, идут к Пальси бедняки, охотники безоленные, низко кланяются и говорит:
— Без оленя охотнику в тайге нет пути, дай бедному охотнику оленей на время охоты.
Пальси ласково отвечает:
— Хорошему охотнику никогда не жалеет Пальси дать доброго оленя из своего стада.
Потом он называет количество белок, которое обязан отдать охотник при возвращении обратно оленей.
Бедняки-охотники тяжело вздыхают, долго думают, но соглашаются. Когда оканчивается охота, к большому чуму Пальси идут цепочкой олени. На каждом олене большой пучок серебристых белок.
Доволен Пальси: добыча у него хорошая. Зато бедняки-охотники возвращаются в родные чумы усталые, печальные, с низко опущенными головами.
Пальси и Еремча считают себя добрыми, они всюду говорят:
— Сиротам жизнь даем, бедных от смерти голодной спасаем.
День и ночь пасут бедняки безоленные и пастухи сироты огромное стадо жадного Пальси. А Пальси с гордостью говорит:
— Это мои дети, всех кормлю, — вот я какой!
Часто в глухой тайге слышатся крики и стоны. Запоздалый охотник в страхе спрашивает:
— Кто это стонет так жалобно и так страшно рыдает? У кого такое большое горе? Не крик ли это подстреленной птицы? Не стон ли это раненого лося?
Это крик человека! Это злой Еремча жестоко наказывает провинившихся пастухов.
Сегодня у Топки маленького большое горе. Злая волчица разорвала молодого олененка. Не мог отбить у голодного зверя добычу Топка. Больно бил Топку кожаной веревкой Еремча. Никто не слышал как плакал Топка. Седая тайга спрятала слезы Топки. Лишь вольный ветер подхватил его крики и понес их далеко, далеко...
— Пусть унесет ветер мои крики, — подумал Топка, — может быть большой человек услышит их, может быть большой человек убьет злого Пальси и Еремчу.
Не даром Пальси прозвали Амака Амман, а это означает — Медвежья пасть. Ничего нигде не пропустит Пальси, обязательно схватит, как жадная пасть. И все ему мало.
Как тут быть?
Лето уходило. Солнце все чаще пряталось в черные тучи, пожелтел лес, листья разносил порывистый ветер, низко склонялись сухие травы. Торопливо собирались в далекий путь гуси, утки и другие перелетные птицы.
Все живое готовилось к страшной северной зиме.
— Мокрое время — хуже морозов, — говорил Топка, — даже собаку из чума жалко выгнать.
Жена отвечала ему:
— Надо ехать к Пальси, просить обещанных оленей, надо к зимнему кочевью готовиться.
На другой день отец Топки подъезжал к чуму богатого Пальси. Его встретили четыре злых собаки. Они с яростью набросились на приехавшего, как бешеные волки. У чума стоял сын Пальси. Он далеко увидел ехавшего на олене Топку, но не смог узнать и крикнул своему отцу:
