Тоня Глиммердал - [3]

Шрифт
Интервал

Сначала Тоне всё очень нравилось. Приезжало много людей, ищущих покоя и тишины, а нет ничего приятнее, чем когда сюда в горы приезжают гости. Но одно обстоятельство озадачивало ее, и чем дальше, тем всё сильнее. Почему перестали приезжать дети?


Не в правилах Тони подолгу ломать над чем-то голову, поэтому она села на велосипед, поехала к Клаусу Хагену и так и спросила его:

— Слушай, Клаус Хаген, а почему в твой кемпинг никогда не приезжают дети?

— Потому что в мой кемпинг запрещено приезжать с детьми, — ответил ей тогда Хаген.

— Что-что? — переспросила Тоня.

— Гости кемпинга приезжают послушать, как шумят сосны и бурлит река, а не как плачут, орут и вопят дети, — ответил Клаус Хаген и посмотрел на свои часы.

Тоня стояла как громом пораженная. Ничего хуже этих слов Хагена она в жизни не слыхивала, решила Тоня. Но, как оказалось, она поторопилась с оценкой, потому что Клаус Хаген тут же легко побил свой прежний рекорд.

— Трулте, то, что я сказал о криках и воплях, касается и тебя тоже.

— Я Тоня, — поправила Тоня.

— Да. Тоня, зачем ты днями напролет голосишь песни? Давай прекращай!

Тоня от изумления прочистила пальцем ухо.

— Ты нарушаешь покой моих гостей, когда с песнями проносишься мимо кемпинга на велосипеде, — сказал Хаген и изобразил на лице вежливую улыбку.

— Ты хочешь, чтобы я перестала петь в собственной долине? — переспросила Тоня, желая убедиться, что поняла правильно.

— Что значит «собственной», — буркнул Хаген раздраженно. — Я рекламирую свой кемпинг как самое тихое место в Норвегии, и будь любезна считаться с этим.


Тогда Клаус Хаген и совершил самую большую ошибку в своей жизни. Никому не дано безнаказанно запрещать грозе Глиммердала петь. Это Хагену сказал бы любой человек. Если бы он спросил, конечно.

— Извини, не могу, — ответила Тоня Глиммердал.

И поехала к себе наверх, распевая так, что молодые деревца вдоль дороги полегли до земли.


После этого случая Тоня петь не перестала. Даже стала петь еще больше, если хотите знать правду. Особенно когда она едет мимо кемпинга. Клаус Хаген — он смотрит на нее как на вредное животное, ну вроде того.

Осенью всё стало еще хуже, потому что Тоня имела несчастье разбить из рогатки окно в кемпинге. Вовсе не нарочно, ясное дело. Она целилась во флагшток. Такой чистый, звонкий звук, когда попадаешь во флагшток. И к тому же это очень трудно. Даже Тоня Глиммердал — и та иногда промахивается, когда стреляет по флагштоку.

— Ой, — сказала Тоня, когда зазвенело стекло.

И быстро поехала домой и достала все деньги из копилки. Она положила их в красивую коробочку, которую они смастерили с Гунвальдом. И вручила коробочку Хагену вместе с глубокими и подробными извинениями.


Но этот Клаус Хаген не захотел взять коробочку! Вынул деньги, а ее саму вернул, скривившись.

— А это мне зачем? — сказал он.

Зачем-зачем! Мог бы хранить в ней деньги, раз их у него так много, подумала Тоня.

Клаус Хаген чихнул и закрыл дверь.

После того разговора Тоня сдалась и поняла, что пытаться подружиться с Хагеном — дело безнадежное. Потому что Хаген — одна большая безнадега, от макушки до пяток. Отказаться от такой коробочки! Ни один человек во всей Норвегии так бы не сделал! Она промучилась с аппаратом для выжигания всю субботу, чтобы нарисовать птичек на крышке.

— Он ничего не понимает в искусстве, — ответил Гунвальд, когда она рассказала ему всё.

— Он вообще ничего не понимает! — сказала Тоня сердито.


— Этот кемпинг — долина грусти, — говорит Тоня теперь. — Ни одного ребенка!

— Гунвальд, — продолжает она, — все-таки здорово, что я так оживляю твою жизнь, а то сидел бы сейчас и глотал обед совсем один.

Гунвальд усаживает свое длинное тело на стул, и в коленях и в локтях раздается хруст.

— Аминь, — говорит он негромко.

Они угощаются жареными котлетами, и жареным мясом, и жареными ребрышками, и Тоня думает: почему еда у Гунвальда гораздо вкуснее всякой другой еды, которую ей доводилось пробовать?

— Знаешь, что там готово к серийным испытаниям? — кивая на мастерскую, спрашивает Гунвальд внезапно, не успев подумать о том, чтобы надо бы сначала проглотить всё, что у него во рту.

Тоня кладет вилку на тарелку.

— Снегокат?

Глава третья, в которой первое испытание снегоката идет кувырком и Тоне грозят полицией

Тоня и Гунвальд всё время затевают то одно, то другое. Но дело, которым они занимались всю зиму, это вам не хухры-мухры. Это дело стоящее, в этом уверены и Тоня, и Гунвальд. Они конструировали идеальный снегокат — устойчивый, как паром, быстрый, как мотоцикл, и красивый, как покойная бабушка Гунвальда. Если проект удастся, то еще до будущего Рождества они поставят производство этой модели на поток и загребут денег больше, чем даже у Клауса Хагена.


Идея возникла после того, как Тоня целый день каталась на простых санках.

— Эти санки с места не сдвинешь, — пожаловалась она Гунвальду.

— Что с санок взять! — фыркнул Гунвальд. — Тебе бы снегокат с рулем и тормозом.

— А где берут снегокаты? — спросила Тоня.

— Настоящий хороший снегокат теперь и взять негде, — ответил Гунвальд.

Но ведь человеку нужен именно снегокат с рулем и тормозом, раз он правда самый лучший, настаивала Тоня. И была, на взгляд Гунвальда, совершенно права. Поэтому на другой день он поехал в город, загрузил там машину всякой всячиной и, вернувшись, принялся строгать, пилить и сколачивать не за страх, как говорят, а за совесть. Многое предстояло перепробовать и отвергнуть, прежде чем они найдут идеальный вариант. Они не могут запустить в производство какое-то барахло, если их сани будут носить гордое имя «Молния Глиммердала».


Еще от автора Мария Парр
Вафельное сердце

«Вафельное сердце» (2005) — дебют молодой норвежской писательницы Марии Парр, которую критики дружно называют новой Астрид Линдгрен. Книга уже вышла в Швеции, Франции, Польше, Германии и Нидерландах, где она получила премию «Серебряный грифель».В год из жизни двух маленьких жителей бухты Щепки-Матильды — девятилетнего Трилле, от лица которого ведется повествование, и его соседки и одноклассницы Лены — вмещается немыслимо много событий и приключений — забавных, трогательных, опасных… Идиллическое житье-бытье на норвежском хуторе нарушается — но не разрушается — драматическими обстоятельствами.


Вратарь и море

Герои «Вафельного сердца» Лена и Трилле из бухты Щепки-Матильды подросли – им уже по двенадцать лет, а в этом возрасте все непросто. Дед Трилле стареет, неподалеку поселяется девочка-иностранка, а новый тренер футбольной команды изводит Лену придирками и держит на скамейке запасных. Друзья по-прежнему пускаются в невероятные авантюры, ссорятся и мирятся, ведут разговоры о пустяках и о важном. Год им предстоит нелегкий, он принесет любовь и ревность, страх смерти и отчаяние, мужество в трудную минуту и стойкость на пути к цели. Остроумная и трогательная повесть, как и предыдущие книжки Марии Парр, читается на одном дыхании: вместе с героями мы смеемся и плачем – и верим каждому слову. Для младшего и среднего школьного возраста.


Рекомендуем почитать
Мамины сказки

«…Я не просто бельчонок, я хранитель этого леса, и зовут меня Грызунчик. Если кто-то, как ты, начинает вредить лесу и его обитателям, я сразу вызываю дух леса, и лес просыпается и начинает выгонять таких гостей…».


Красный ледок

В этой повести писатель возвращается в свою юность, рассказывает о том, как в трудные годы коллективизации белорусской деревни ученик-комсомолец принимал активное участие в ожесточенной классовой борьбе.


Новый дом

История про детский дом в Азербайджане, где вопреки национальным предрассудкам дружно живут маленькие курды, армяне и русские.


Полет герр Думкопфа

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Однажды прожитая жизнь

Отрывки из воспоминаний о военном детстве известного советского журналиста.


Картошка

Аннотация издательства:В двух новых повестях, адресованных юношеству, автор продолжает исследовать процесс становления нравственно-активного характера советского молодого человека. Герои повести «Картошка» — школьники-старшеклассники, приехавшие в подшефный колхоз на уборку урожая, — выдерживают испытания, гораздо более важные, чем экзамен за пятую трудовую четверть.В повести «Мама, я больше не буду» затрагиваются сложные вопросы воспитания подростков.


Изумрудная рыбка

«Изумрудная рыбка» покоряет удивительным «русским детским» языком, искренностью и «настоящностью». Николай Назаркин сам был когда-то маленьким пациентом и показывает жизнь больницы изнутри. Но не думайте, что в книжке будет одно нытье и скука — умению дружить и радоваться жизни у героев «палатных» рассказов можно только поучиться!Сборник рассказов «Изумрудная рыбка» — дебют Николая Назаркина в литературе — был сразу замечен критиками и получил Малую премию (за повесть или рассказ) Национальной детской литературной премии «Заветная мечта».


Зима, когда я вырос

1947 год. Послевоенный Амстердам. Зимний лед не только на улицах города, но и в жизни людей, стремящихся обрести хоть какое-то равновесие. Десятилетний Томас живет вдвоем с отцом-мечтателем, который переходит с одной работы на другую и никак не может смириться со смертью матери мальчика. И сын остается практически без его внимания. У каждого в этом городе в это время — по такой истории. Что их отогревает — это друзья и разговоры. Друзья Томаса — его ровесник, тихий мальчик Пит Зван, чьи родители стали жертвами Холокоста, и строгая тринадцатилетняя Бет Зван, в которую Томас влюблен.Вместе с Томасом и его друзьями мы познаем внутренний мир людей, пострадавших от войны, и радуемся каждому лучу солнца в их жизни.12+.


Пусть танцуют белые медведи

Повесть известного шведского писателя Ульфа Старка «Пусть танцуют белые медведи» рассказывает об обычном подростке Лассе: он не блещет в учебе, ходит в потертых брюках, слушает Элвиса Пресли и хулиганит на улицах.Но однажды жизнь Лассе круто меняется. Он вдруг обнаруживает, что вынужден делать выбор между новым образом примерного мальчика с блестящими перспективами и прежним Лассе, похожим на своего «непутевого» и угрюмого, как медведь, отца. И он пытается примирить два противоречивых мира, найти свое место в жизни и — главное — доказать самому себе, что может сделать невозможное…


Простодурсен. Лето и кое-что еще

Перед вами – долгожданная вторая книга о полюбившихся жителях Приречной страны. Повседневная жизнь всех шестерых – наивного Простодурсена, надёжного Ковригсена, неугомонной Октавы, непутёвого Сдобсена, вредного Пронырсена и Утёнка, умеющего отыскивать необычные вещи со смыслом, – неспешна и подробна. В этом завораживающем мире то ли сказки, то ли притчи времена года сменяют друг друга, герои ссорятся и мирятся, маются от одиночества и радуются праздникам, мечтают о неведомой загранице и воплощают мечту о золотой рыбке…