Тоннель времени - [64]

– Вам следовало учесть это, подряжая меня на работу, – бросил, не оборачиваясь, капитан.

– «Мираж» разнесут в пыль!

– Очень хорошо! Плохая тюрьма, мне там не понравилось!

– Зубова низложат, понимаешь? Он проведет остаток дней в деревушке, как Меншиков. Будет ходить на рыбалку и преждевременно стареть!

– Это вам тоже нужно было обдумать!

– И я не уверен за безопасность его дочери отныне!

Ирина резко остановилась и обернулась. Пророчества Ждана об отце казались ей пространными, мутными, лишенными всякого обоснования. Но прямая угроза в ее адрес заставила ее напрячься.

– Ты спас ее жизнь, теперь в ответе за нее, разве не так, капитан Стольников?

Саша остановился, зажмурился, стиснув зубы, развернулся к Ждану и развел руки.

– Что ты хочешь? Что я должен сделать, лейтенант?

– Так мне можно подойти?

– Рискни.

Полковник приблизился и, прокашлявшись, обвел всех взглядом.

– Есть план в случае провала операции.

– Ах, у вас был и такой план? – рассмеялся Стольников.

– Александр… – Ждан впервые обратился к капитану по имени. – Одиннадцати лет хватило, чтобы ты перестал быть тем, кем был. Ты думаешь, я не помню, каким ты был?.. – Он невольно скользнул взглядом по Ирине. Она была явно лишней в этом разговоре. Но она была, и это следовало принимать безоговорочно. – Сколько раз ты принимал тупые приказы командиров и выполнял это, считая долгом? Зубов нашел тебя, потому что верит, что ты не изменился. Он верит, что перед ним по-прежнему тот капитан Стольников. Человек без страха и упрека. Генерал попал в беду. Если ты хочешь вызволить его из этой беды – помоги. Если нет, значит, передо мной сейчас не тот капитан Стольников, которого я когда-то знал. Время портит людей. Отсутствие приказов, покровительство, деньги, отсутствие риска и необходимости совершать поступки людей портит, я знаю… – Он спрятал взгляд. А потом вдруг поднял и заговорил странно: – Ты можешь идти. Но оставьте мне, пожалуйста, один автомат и боеприпасы. Я должен выполнить приказ. Потому что, в отличие от вас, я человек военный. Хоть и хреновый военный. Мне нужно остановить банду Хараева. Иначе… я не могу. – И Ждан смело посмотрел на ошеломленного Стольникова.

Капитан вынул из кармана пачку трофейных сигарет, заглянул в нее и спрятал в карман.

– Построиться.

Ирина стояла и с интересом, недоумевая, наблюдала за происходящим. Еще больше она удивилась, когда увидела, как полковник Ждан после приказа капитана встает в строй вместе со всеми.

– Прапорщик Жулин, проверить людей, оружие, доложить.

Через мгновение, обойдя всех и пересчитав боеприпасы, Жулин подошел к Стольникову.

– Товарищ капитан, отделение разведвзвода в количестве семи человек построено. Оружие – шесть автоматов Калашникова, одна граната, четыреста пятьдесят патронов. Больных нет, раненых нет, к выполнению боевой задачи отделение готово.

Саша обвел всех взглядом, и Ждан почувствовал, как где-то внутри его растекается тепло. Он помнил этот взгляд. Он помнил его все одиннадцать лет. Это был взгляд командира разведывательного взвода бригады особого назначения капитана Стольникова.

– Нам противостоит взвод боевиков. Бой будет происходить, по всей вероятности, в условиях предгорья. Если я правильно понимаю – на выходе из Этой Чечни. Однажды это уже было. Пусть случится и во второй. Мы должны оказаться на месте через час.

Перейдя сначала на быстрый шаг, а после на бег, Ирина думала о том, что вскоре случится. И ничего не смогла придумать.

Глава 21

«ЗИЛ» колесил неподалеку от входа.

Хараев помнил, как выглядело место, от которого началась его дорога в тюрьму. Где-то неподалеку должен был располагаться блокпост. Машина с конвоем останавливалась дважды, и дважды кто-то проверял у водителя и старшего конвоя документы. Первый раз это случилось через десять минут после погрузки у тоннеля, второй – за десять минут до въезда в ворота тюрьмы. А сейчас «ЗИЛ» сжигал топливо, баки пустели, но ни блокпоста, ни намека на то, что здесь они когда-то были, Хараев не видел. Он давно пересел в кабину и с каждым новым километром чувствовал, как накатывает ярость. Вход был рядом, он был где-то здесь, но найти его было невозможно.

Распоряжение Зубова было выполнено безукоризненно: блокпосты были свернуты, приметы их пребывания на дороге от тоннеля до тюрьмы были уничтожены.

– Я ничего не понимаю, – бормотал он. – Здесь, здесь я вышел на свет из подземелья!..

Трижды машина останавливалась, и трижды боевики, сидящие в кузове, подтверждали подозрения полевого командира.

Гнев душил Хараева еще не только поэтому. Он несколько раз был близок к тому, чтобы развернуть машину и уничтожить всех, кого оставил на дороге. Одна только мысль о том, как провел его капитан, выводила его из себя, и он зверел.

Стольников не просто бежал, вырвав из рук полевого командира дочь генерала! Он бежал со Жданом, который фактически организовал побег! Организовал и поддержал! И теперь полковник ничего не мог поделать, иначе он разоблачил бы себя!

– Но разве я думал, разрешая полковнику перебраться через борт, что никто, кроме него, не сможет найти проклятый тоннель?!

Хараева в таком состоянии побаивались и те, кто его знал по войне с русскими и кто не знал, но видел Хараева в тюрьме. Боевики помалкивали, зная, что неверно вставленное слово может притянуть пулю или нож. Но когда закончился второй час поисков, Дага не выдержал: