Тонкий профиль - [11]

Я зашел сначала с Тереховым на этаж, где размещалось металлургическое управление, ведавшее трубными заводами нескольких уральских областей. Потом вместе со специалистами этого управления и заводскими работниками прошел к кабинету председателя совнархоза.

Еще в приемной председателя, пока люди собирались, и разговор касался то того, то сего, только не самого существенного, Осадчий вдруг, казалось бы, вне прямой связи с повесткой совещания, вспомнил, как здесь же, в совнархозе, работал однажды экономический семинар для директоров заводов. Он был, по его словам, поражен, что сам председатель читал лекции по организации производства с расчетом на… малоопытного директора предприятия.

— А ведь наш председатель — умный человек, — сказал Яков Павлович, — значит, в том была нужда. Были такие директора, которых приходилось учить элементарному: как управлять заводом, с чего начинать рабочий день, чем заканчивать. Удивительно? Еще бы! У меня даже температура поднялась дома после этого совещания. Так разволновался! — признался Осадчий. — Вот я работал еще при Серго, — продолжал он. — Как у нас было? Если нужен директор на новый большой завод, подбирают человека с опытом, который уже поработал директором лет десять. А на смену ему выдвигают его же главного инженера. И выбирают-то даровитых людей с предприятий всей страны, а не только в совнархозовской епархии.

Он немного помолчал, потом живо продолжал:

— А сейчас нас во многом спеленали. Вот, например, научно-исследовательские институты ведут на заводах свои работы, получают на это средства, но мы не властны влиять на то, чтобы их исследования как-то помогали заводу. Или того лучше: директор не может уменьшать количество рабочих, а потом увеличивать, если этого требует обстановка — штатное расписание тут же сократят. Вот мне летом нужно пятьсот строительных рабочих, но чтобы взять их, я вынужден весь год держать пятьсот бездельников согласно штатному расписанию. И даже добавить зарплату одному толковому работнику и сократить двух бездельников тоже нельзя. Не имею права.

Помнится, он улыбнулся в этом месте, как бы извиняясь за то, что так беспощаден в своих суждениях, сказал, что иначе не привык и не считает нужным.

— Да, научиться быть директором нелегко… Я сначала был заместителем, и то стоил государству немало денег, пока набрался опыта. Ведь директор — это все: кадры, производство, жилье, ясли, столовые… И техническая политика, развитие завода — это тоже директор. Вот так!

Осадчий умолк, потому что открылась обитая черной кожей дверь кабинета председателя совнархоза. Мы все прошли в кабинет. А я продолжал думать над словами Осадчего. Мне даже показалось, что он настраивал себя на боевой лад перед совещанием, отсюда и его мысли о правах и ответственности директора.

Собравшихся было много, они заняли все места у стола заседаний. Вел совещание сам председатель — человек плотного сложения, широкоплечий, с умным лицом, сдержанный, если не сказать, скупой на слово и жест. В прошлом директор крупнейшего в стране металлургического завода, человек большого опыта, несомненно уважаемый, он вначале обошел едва ли не всех присутствующих, каждому пожал руку, сказал несколько слов.

Вначале председатель произнес небольшое вступительное слово. Оно было спокойным и, казалось, доброжелательно объективным по отношению к различным точкам зрения. В выступлениях же Осадчего, Чудновского, проектировщиков из Гипромеза, сотрудников научно-исследовательского института сразу же определились две главные стороны одной большой проблемы. Первая касалась масштабности завода. Каким он должен стать? Средним, выше среднего или заводом-гигантом, сосредоточившим в своих цехах огромные производственные мощности?

За рубежом мало заводов-гигантов, полностью специализирующихся на производстве труб. На это особенно напирал Чудновский. Об этом упомянул и председатель совнархоза. Сосредоточение в одном месте огромных мощностей, наверное, может создать в будущем известные затруднения с транспортом. Какое же количество металла надо каждый день доставлять на завод и сколько эшелонов труб отправлять?

Но, с другой стороны, кто может оспорить преимущества завода с такими станами и такой автоматизацией поточных линий, которые позволяют создать наилучшую технологию, принесут высшие скорости прокатки труб, в том числе и невиданных до сей поры размеров?

Трубы-гиганты могут родиться только на заводе-гиганте. Это был главный довод Осадчего. Он обосновывал его с присущей ему энергией, напористостью и страстью убежденного человека. Он говорил искренне. Искренняя убежденность впечатляет в технических спорах не меньше, чем в поэзии.

Но, странное дело! Бывает, что люди произносят порою одни и те же слова и даже лозунги, но вкладывают в них противоположный смысл. Осадчий говорил товарищам:

— Это движение вперед, подготовка к тем новым высоким рубежам, которые наверняка поставит перед нами жизнь.

— Это гигантомания, вредная и уже выходящая из моды, — возражали его противники, и горячее всех Чудновский.

Между прочим, главный инженер упомянул и о военной опасности. Если завод-гигант будет хотя бы на какое-то время выведен из строя, это пагубно отразится на экономике страны! А три средних завода создают в этом отношении известную гарантию.