Тонкие стекла - [4]

Хорошая девочка, маме помогает. Еще Школьниковы. Саша Школьников с отцом живет, совсем рядом.

– А мать? – спросил старик.

– Под машину попала пять лет назад. Шла с мужем из гостей поздним вечером, за мужем, вернее, через дорогу, и машина без фар сбила. Муж на шаг впереди шел.

– Почему не женится еще раз?

– Не знаю, может, из-за ребенка. Вообще-то он видный мужчина, и бар у него в городе есть, я, правда, не видела, я в городе не бываю.

Старик был доволен, что его допущение подтвердилось. Бармен жил на Казанке.

К вечеру следующего дня старик мог нарисовать подробнейший план

Казанки.

Кое-что он бы на плане выделил. К примеру, школу напротив заброшенного парка. Она была единственной на район и в древности равнялась тополям. Напротив школы стоял небольшой памятник самолету летчика Гастелло. Из настоящего самолета школа казалась бы пауком с каменным квадратным телом и деревянными лапами.

“Тело” было самым древним, “лапы” пристраивались.

Очевидно, и бармен, и сын его учились в этой школе. И Верка, конечно, в ней училась. Сделаем такое допущение, – сказал себе старик.

Он пока не знал, что оно ему давало.

Слева от школы он бы отметил сад с золотой китайкой. Это была единственная золотая китайка на всю Казанку. Сад был глухой и запущенный. Китайка глядела в пыльные немытые окна. Но чувствовалось, что дом все-таки жилой.

Старик какое-то время – он не замечал время – простоял с

“Примой” у колючего шиповника под школьным окном и дождался-таки хозяйку.

Она вернулась с порожним ведром. Очевидно, продала свою китайку после занятия физикой с Сашей Школьниковым. Александром

Степановичем? Допущение, что бармен и есть Степан Петрович, не было еще подтверждено.

Кстати, глядя, как хозяйка достает ключ из-под пыльного половичка на крыльце и отпирает дом, старик подумал, что она, пожалуй, ровесница бармену. Возможно, училась с ним не только в одной школе, но и в одном классе. Сделал такое допущение.

Он даже вот что подумал: она хорошо училась по физике, очень была способная, и не раз, верно, Степан Петрович списывал у нее контрольную или спрашивал смысл закона. Она была в него влюблена, он это знал и пользовался.

Теперь она ездит по утрам к нему в бар заниматься с его сыном.

Кстати, почему в бар? Почему она не занимается с его сыном дома?

Старик услышал тяжелое гудение шмеля и посмотрел на него. Это был красивый шмель. Он опустился в цветок шиповника и затих.

Старик и в задумчивости был внимателен к внешнему миру.

Тут может быть несколько простых ответов. И, возможно, все они верны:

1. Ей удобно заниматься в баре, потому что автобусы по утрам ходят лучше, а ей с китайкой надо выехать пораньше.

2. Она до сих пор влюблена в Степана Петровича и не может отказаться от возможности его видеть.

3. И наконец, – дело в мальчике.

Старик увидел его робким и даже пугливым. Такие до конца жизни боятся оставаться одни в доме. Отец это, конечно, знает, жалеет, может, чувствует себя виноватым и не оставляет одного.

К сожалению, дом Школьниковых не был виден ни из Веркиных окон, ни из Веркиного сада. Он стоял через дом от Верки, садом на пустырь. За пустырем шла улица краснокирпичных трехэтажных домов. Официального названия улицы никто не помнил, все ее звали

– Красная Пресня.

Вечером старик поднялся на третий этаж дома на Красной Пресне и вывернул лампу. Из темноты было лучше видно.

Дом Школьниковых предстал как на ладони.

Старик курил “Приму”. В подъезде было душно и пахло масляной краской. Грязное окошко заросло паутиной. Сад у Школьниковых был ухоженный.

В двенадцатом часу вечера мужчина и мальчик сошли с автобуса и направились к своему дому. Вошли и включили свет. Задернули занавески.

Старик вышел из подъезда. Перешел дорогу. Минул дом Школьниковых и почувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Из дома никак не могли смотреть. Смотрели справа. Справа цвела фиолетовыми цветами картошка.

Он остановился закурить. Чиркнул спичкой. Бросил спичку, прошел несколько шагов, оглянулся.

Меж двух борозд стояла старуха. Она была совсем древняя, в темном платье и темном платке. В толстых очках. Она собирала колорадских жуков в жестянку с бензином в свете уличного фонаря.

Неподходящий свет для жуков.

Старик почему-то испугался. Он, когда оглянулся, столкнулся глазами со старухой. Из-за толстых очков ее глаза были большие и внимательные.

Старик быстро пошел к дому. Он не оглядывался.

Уже дома он подумал, ну чего я испугался, старуха наверняка знает мою старуху и, значит, обо мне. Может, они подруги. И, конечно, ей интересно меня разглядеть. Такое допущение.

Дома старик спросил Верку, нет ли у них его фотографии в молодости. Верка бросилась доставать альбом…

Он смотрел альбом под настольной лампой, Верка сидела наискосок и, когда он спрашивал, тихо говорила, кто есть кто. Только когда он спрашивал.

Человек, за которого выдавал себя старик, в молодости был высок и красив, но старику не понравился. Он даже сказал разочарованно:

– Мне казалось, я лучше был.

Молодой человек сидел с молодой женщиной на парковой скамейке и держал в пальцах липкий тополиный листок. Молодая женщина была беременна.

– Это я с вами, – сказала Верка.