Тонкая нить - [106]

Вайолет бросила быстрый взгляд в раскрытую сумочку: носовой платок Артура, бумажник, губная помада, пудреница, несколько квитанций и длинная полоска скатанного в рулончик холста для каймы, которую она начала вышивать. Она сунула его в сумочку, чтобы было чем заняться, если долго придется ждать Артура. А вот и игольница, которую ей подарила на день рождения Марджори, а в ней несколько иголок для вышивания, воткнутых в фетровые странички, коротких, толстых, с закругленными, тупыми кончиками. Она быстро прикинула возможности этих иголок.

Джек Уэллс сделал к ней еще один шаг.

– А вообще, что ты тут делаешь одна? – задал он вопрос.

Значит, он не видел ее вместе с Артуром, с облегчением подумала Вайолет.

– Я… любуюсь цветочками.

– Почему ты всегда ходишь одна?

– Это не твое дело. Что плохого в том, чтобы быть одной?

– Женщине негоже быть одной. Ей нужен мужчина, который будет ее защищать. Иначе бог знает, что может случиться.

– Чушь собачья! – резко ответила Вайолет, она вдруг разозлилась. – И вообще, мы тут вовсе не одни. На дороге кто-то есть.

Она кивнула в сторону ворот. Он оглянулся, чтобы посмотреть, а она быстро залезла в сумочку, раскрыла игольницу, достала самую большую иглу, приладила ее к корешку между двумя сторонами игольницы так, чтобы наружу торчал острый конец. Потом закрыла игольницу и крепко зажала ее между пальцами, большим и указательным, там, где скрывалась иголка. Она проделала этот маневр за три секунды, едва успела до того, как он повернулся к ней снова, явно раздраженный.

– Думаешь, ты такая умная? За дурака меня держишь? Сучка!

Он подскочил к ней так быстро, что она не успела даже шевельнуться. Толкнул ее в грудь, она за что-то зацепилась ногой и упала на землю, больно ударившись локтем и плечом. Но игольник с торчащей иголкой ей удалось удержать, хотя посмотреть, на месте ли игла, она не осмелилась.

Секунду он постоял над ней, закрывая своей фигурой солнце, так что Вайолет теперь видела только его силуэт в торжествующей позе. Потом нагнулся к ней, схватил ручищами за плечи и прижал к земле. Роста он был невысокого, но крепкий и сильный, как всякий фермер, работающий на свежем воздухе, от него пахнуло потом и сигаретами, а еще резким запахом скотного двора. Он плотно прижался к ней бедрами, и Вайолет почувствовала твердое у него между ног. Ужас сковал ее.

Но в пальцах ее все еще была зажата игольница. Кончиками пальцев она ощущала ее гладкую вышивку, аккуратные – и не очень – стежки, они были сделаны рукой племянницы, которая любит ее. Прикосновение к этим уверенным стежкам придало ей силы.

Джек Уэллс убрал одну руку с ее плеча и потянулся к поясу на штанах. «Сейчас!» – подумала Вайолет, крепко сжала игольницу, взмахнула рукой и, взмолившись, чтобы иголка не выпала, что было силы вонзила ему в шею.

Он дико заорал и, схватившись за шею, скатился с нее.

«Вперед!» – приказала себе Вайолет.

Она вскочила на ноги и, не обращая внимания на боль в локте и в плече, подхватила сумочку и побежала, сначала споткнувшись, но потом все быстрей и быстрей – так быстро она еще никогда не бегала, даже когда совсем юной убегала от братьев. Вот и ворота, одним духом она перемахнула через них. Вайолет не оглядывалась, чтобы только не терять драгоценных секунд. Велосипед был на месте, стоял возле ограды. Когда она добежала до него, брякнули ворота – это он перепрыгнул через них. Но она и не оглянулась, вскочила в седло и что было сил нажала на педали.

Вайолет слышала за спиной его тяжелое дыхание, слышала, как он ругался и злобно рычал, все ближе и ближе, вот он уже схватил ее за руку. Но ей удалось вырваться, иначе ей грозило бы падение с велосипеда. Вайолет поднажала, мышцы бедер так и горели, и, набрав скорость, оторвалась от преследователя.

Тяжело дыша, ни о чем не думая и не снижая скорости, она без оглядки крутила педали, раз-два, раз-два – воздух обжигал легкие. Опомнилась она, только когда между ней и бегущим за ней мужчиной было, как ей казалось, несколько миль. На дороге ни души, ни одной фермы поблизости, по обе стороны только поля и перелески. Здесь царило полное безлюдье, и ее охватило чувство благодарности к велосипеду, как к верному коню, который вынес ее и спас от смертельной опасности.

Вайолет снизила скорость, только когда добралась до какой-то фермы, раскинувшейся с обеих сторон дороги, а за ней был поворот к деревне. Ферма жила своей полнокровной жизнью: на ближнем поле паслись коровы, во дворе расхаживали куры, возле дома женщина что-то выливала из ведра в траву, на стуле сидел грелся на солнышке и читал газету мужчина, трое мальчишек гоняли мяч, а между ними с громким лаем прыгала собака. После всего, что с ней совсем недавно случилось, сцена казалась такой мирной и обыденной, что Вайолет, не веря глазам своим, едва удержалась от смеха.

На поле осталась ее шляпа, и волосы спутались. Увидев Вайолет, мужчина и женщина не сводили с нее изумленных глаз. Не останавливаясь, она проехала дальше. Дорога теперь была оживленной – люди возвращались из церкви или ехали к родственникам в гости на воскресный обед. Вайолет старалась не смотреть в глаза ни сидящим за рулем, ни пассажирам.