Томирис - [30]
Томирис провела бессонную ночь. Утром, едва забрезжил, рассвет, золотя метелки камыша на берегах Яксарта, она вышла из юрты. Легко прыгнула на коня, которого держал под уздцы жгуче-красивый молодой телохранитель. Это царица отметила. "Кажется, его зовут Бахтияр", — рассеянно подумала она и с места тронула коня крупной рысью. Как истой кочевнице ей легче думалось верхом. Повинуясь всаднице, лошадь все убыстряла и убыстряла шаг, перешла на скок, перемахнув в прыжке неглубокую рытвину, распласталась в карьере.
В такт дробному цокоту копыт рвались мысли: "Почему... почему же вожди не выступили?" Крепкой рукой натянула поводья. Конь сбился, пошел боком. Перешел на размашистую рысь. "Затаились... Выжидают?.. А чего выжидают? Зачем? Упустить столько возможностей!.. Смерть отца... смятение... мое бессилие... Почему же?.. Прозевали? Не-е-ет, не похоже... А Совет?.. Ведь вожди, как петлей, своими дружинами захлестнули мой стан! И не решились. Почему же? Их что-то удержало, что-то удержало... Но что?"
Томирис перевела коня на шаг. "Мое бессилие временно. Да, временно! Сейчас время решает все! Сила у них. Выступят - сомнут моих "бешеных", и — конец! Их решительность — моя гибель! Промедление — их гибель! Неужели не понимают? Хорошо понимают. Среди них дураков нет. Один Хусрау чего стоит! Понимают и все же медлят? Боги, боги, я с ума сойду!"
Ударом пяток погнала коня. В лицо пахнуло ветром. Томирис прищурилась. Пламенея, лениво развевались волосы. Одним махом взлетела на вершину кургана. Конь стал как вкопанный. Царица окинула взглядом необъятную ширь степного простора. Ветерок донес острый запах кизячного дымка. Вдали расплывался многоцветьем стан. Игрушечными холмиками рассыпались юрты и кибитки. Вытесанный из целого дерева шест для царского бунчука, воткнутый у входа в белоснежную юрту, отсюда казался не толще гибкой сакской стрелы.
Томирис успокоилась. Мысли стали ясными. "Почему медлят, я не знаю, но эта отсрочка мне на руку и надо ею воспользоваться. Первым делом — укрепить дружину. Совет вождей против? Что ж... не будем дразнить почтенных... зачем действовать открыто? Тайно и быстро!.. В степи болтаются сотни бродяг и беглых... за еду, коня и оружие пойдут на родного брата. Вооружить челядь, конюхов, пастухов, табунщиков, рабов... Ничего не жалеть! Отец оставил... Рустам привез с последней войны... Все отдать! Вернется сторицей. Покупать оружие, коней... Рустам... Рустам... Хорошо! Надо известить свекра — царя Кавада, что не подобает наследнику тиграхаудского престола обходиться тремя сотнями меченосцев-телохранителей, если самого захудалого вождя сопровождает вооруженная свита не менее чем в пятьсот всадников. Вожди узнают? Пусть! Когда узнают — будет поздно! Необходимо расколоть вождей. Привлечь слабых. Они боятся сильных, боятся за свои пастбища, скот, как бы их не проглотили сильные соседи. Моя власть — их защита. И... и еще... жрецы. Это сила, на которую надо опереться. Разрозненность и междоусобицы для них — оскудение, единство племен — богатство и обильные жертвоприношения. Не сердитесь на меня, боги,я не хулю ваших служителей. Моя власть — для них богатство, а чем они богаче, тем больше жертвоприношений вам, всесильные! О-о-о боги! Помогите мне! Ослепите моих врагов и затемните им разум! Я не обременю вас просьбами — молю, дайте мне немного еще времени! Совсем немного... И клянусь, что жертвенники оросятся кровью тысяч жертв!"
Томирис потрепала рукой холку коня. "И среди сильных вождей есть такие, на которых можно опереться. Скилур, друг отца... брат матери... незабвенной матери, которую я... не помню... она ушла так рано... говорят, я похожа на нее. Отец говорил, что ему даже жутко становится, настолько я похожа... Скилур любит меня... нянчил...— усмехнулась, — Михраб тоже любит... слишком любит... Опасен!"
Михраб, вождь асиев, давно преследовал своей страстью Томирис. Надменная царица умело держала его на почтительном расстоянии, но, как всякая женщина, вовсе не желала терять обожателя, и иногда для подогрева чувств влюбленного позволяла себе пококетничать с ним, одаривая мимолетной улыбкой, ласковым словом, после которых пылкий массагет ходил как одурманенный, с глупой улыбкой на лице. Царица понимала: один неосторожный шаг — и влюбленный раб •может превратиться в смертельного врага. Но Томирис любила поиграть с огнем — опасность возбуждала ее, приятно щекотала нервы.
"Мне только выиграть время, и я поговорю с надменными вождями на другом языке. Я им припомню этот Совет вож дай...А теперь — за дело!" Томирис повернула коня к стану и гнала, гнала его плетью, пока он, взмыленный, не стал спотыкаться.
Бахтияр ловко перехватил брошенные поводья. Конь тяжело поводил потемневшими боками. Томирис соскочила на землю. Взглянула на Бахтияра: "Красив!" Прямая, строгая, пошла к юрте.
— Почему же они не выступили? — прошептала она, переступая порог.
Почему же все-таки племенная верхушка не выступила против Томирис? Не использовала благоприятные обстоятельства, смерть Спаргаписа и трудное положение его наследницы, чтобы, скинув чересчур властную династию, водворить своими мечами покорного их воле царя на престол? Их не страшили пять тысяч головорезов царицы, ни она сама, их страшил... Рустам! Рустам во главе "бешеных" и опирающийся на могучую поддержку Кавада!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В детстве она была Софьей Олелькович, княжной Слуцкой и Копыльской, в замужестве — княгиней Радзивилл, теперь же она прославлена как святая праведная София, княгиня Слуцкая — одна из пятнадцати белорусских святых. Посвящена эта увлекательная историческая повесть всего лишь одному эпизоду из ее жизни — эпизоду небывалого в истории «сватовства», которым не только решалась судьба юной княжны, но и судьбы православия на белорусских землях. В центре повествования — невыдуманная история из жизни княжны Софии Слуцкой, когда она, подобно троянской Елене, едва не стала причиной гражданской войны, невольно поссорив два старейших магнатских рода Радзивиллов и Ходкевичей.(Из предисловия переводчика).
Роман «Серапионовы братья» знаменитого немецкого писателя-романтика Э.Т.А. Гофмана (1776–1822) — цикл повествований, объединенный обрамляющей историей молодых литераторов — Серапионовых братьев. Невероятные события, вампиры, некроманты, загадочные красавицы оживают на страницах книги, которая вот уже более 70-и лет полностью не издавалась в русском переводе.У мейстера Мартина из цеха нюрнбергских бочаров выросла красавица дочь. Мастер решил, что она не будет ни женой рыцаря, ни дворянина, ни даже ремесленника из другого цеха — только искусный бочар, владеющий самым благородным ремеслом, достоин ее руки.
Мрачный замок Лувар расположен на севере далекого острова Систель. Конвой привозит в крепость приговоренного к казни молодого дворянина. За зверское убийство отца он должен принять долгую мучительную смерть: носить Зеленый браслет. Страшное "украшение", пропитанное ядом и приводящее к потере рассудка. Но таинственный узник молча сносит все пытки и унижения - и у хозяина замка возникают сомнения в его виновности. Может ли Добро оставаться Добром, когда оно карает Зло таким иезуитским способом? Сочетание историзма, мастерски выписанной сюжетной интриги и глубоких философских вопросов - таков роман Мирей Марк, написанный писательницей в возрасте 17 лет.
О одном из самых известных деятелей Белого движения, легендарном «степном волке», генерал-лейтенанте А. Г. Шкуро (1886–1947) рассказывает новый роман современного писателя В. Рынкевича.
«На правом берегу Великой, выше замка Опочки, толпа охотников расположилась на отдых. Вечереющий день раскидывал шатром тени дубравы, и поляна благоухала недавно скошенным сеном, хотя это было уже в начале августа, – смутное положение дел нарушало тогда порядок всех работ сельских. Стреноженные кони, помахивая гривами и хвостами от удовольствия, паслись благоприобретенным сенцем, – но они были под седлами, и, кажется, не столько для предосторожности от запалу, как из боязни нападения со стороны Литвы…».