Томирис - [28]
В тринадцать лёт Томирис была уже признанным мастером боя на мечах и копьях, без промаха стреляла с обеих рук из лука, а на скачках ее лошадь приходила первой.
Только в перетягивании верхом на лошади ей не хватало физической мощи, да еще избегала состязаний по борьбе, инстинктивно чувствуя, что это не для нее.
Смелая и решительная Томирис обладала властным, не терпящим никакого противоречия характером, так как единственный человек, имевший право ею повелевать, сам охотно выполнял все ее прихоти. Спаргаписа не беспокоило, что его наследник — девочка, традиции главенства женщин были еще живучи в сакском народе, да и пример ближайших соседей, "женоуправляемых" савроматов, показывал, что и народ, у которого верховная власть принадлежит женщинам, может внушать страх своим врагам. Но он знал, что придавленные его тяжелой десницей вожди ждут не дождутся, когда их царь покинет землю и превратится в священный дух, чтобы начать новую междоусобицу. Знал и готовил к этому дочь. Знала и готовилась Томирис. Это особенно сблизило их. Они понимали друг друга с полуслова. Постепенно передавая бразды правления в руки дочери, Спаргапис старался приучить своенравных вождей к мысли о неотвратимости царствования Томирис. Для пылкой, не всегда умевшей обуздать себя дочери он сумел стать мудрым наставником. Прекрасно зная ее строптивый характер, он облекал свои советы и наставления в шутливо-ласковую форму и умел мягко предостеречь дочь от опрометчивого шага.
Появление Рустама, поразившего своей силой, отвагой и мощью даже воинственных массагетов, заставило Томирис внимательно приглядеться к богатырю. Ее покорили его невероятная сила, исполинский рост, но словно вырубленное из камня лицо с упрямыми скулами, резкая и глубокая вертикальная черта меж густых бровей, диковатый, взгляд жгуче-черных глаз — отпугивали ее. Этот непоколебимый гигант внушал ей тревогу — Томирис ни с кем не хотела делить власть, а столкновение с Рустамом могло окончиться не в ее пользу. И вдруг она увидела, как улыбается этот человек какой-то шутке Спаргаписа — так по-детски открыто мог улыбаться только добрый человек. А поединок окончательно убедил Томирис в благородстве Рустама, и решение пришло внезапно. В Рустаме она увидела свой надежный щит и грозный меч против племенной верхушки массагетов.
Рустам стал мужем Томирис.
Спаргапис как-то неожиданно и тихо угас, и ликующий звон свадебных пиров сменил тоскливый угар пышных похорон.
Смерть отца оставила в сердце Томирис ноющую боль и гнетущее чувство одиночества. Рустам не возместил утраты, напротив— близкое знакомство с мужем стало началом охлаждения и разочарования в нем, несмотря на то, что влюбленный до самоотречения Рустам покорно признал первенство обожаемой жены во всем. Выйдя замуж слишком юной, не познавшей любви, сама же боготворимая мужем, Томирис была требовательна, придирчива и несправедлива к Рустаму.
Она быстро перестала замечать достоинства мужа, зато его недостатки в ее глазах вырастали в пороки.
Жизненная дорога Рустама была пряма, как полет стрелы. Ему не приходилось в раннем детстве, замирая от страха, спасаться бегством от опасности, стонать в бессилии от горечи унижений. Кавад уверенно, как в седле, сидел на троне, и каждый тиграхауд знал, что как только ныне царствующий повелитель покинет этот мир, трон займет его первенец. И этого ждали, ждали с надеждой и радостью — Рустам был не только гордостью своих родителей, но и всеобщим любимцем Природа, вероятно, обделив многих, с расточительной щедростью оделила одного — Рустама. В ту эпоху культа силы и ловкости не было равных ему на сакской земле в доблести, хотя кочевая степь всегда славилась богатырями былинной мощи и сказочной силы. Но, рожденный лишь для битв, этот бог войны в обыденной жизни превращался в простого смертного. Рустам любил пирушки, на которых под восторженный рев дружков-бражников съедал в один присест упитанного барашка, запивая его бесчисленными бурдюками кумыса или бузы Проводил свой досуг в многодневной охоте в поймах Яксарта или Окса.
Энергичную и трудолюбивую Томирис раздражала эта разгульная и праздная жизнь мужа. Слишком властная, чтобы делить с кем бы то ни было власть, она все же не упускала случая упрекнуть его в том, что, взвалив на ее плечи бремя правления, он взял себе лишь приятную сторону царского сана. Но когда мягкий и отзывчивый Рустам по просьбе первого встречного выступал ходатаем перед царицей, происходили тяжелые сцены. Беспечность мужа доводила Томирис до бешенства. Юная царица, не зная покоя, оберегала вдруг зашатавшийся трон — вожди, зашевелившиеся, подобно клубку змей, согретых весенним солнцем после зимней спячки, стали надменными и важными. И в то время, когда она, подавляя присущие ее полу сострадание и жалость, не останавливается перед самыми крутыми мерами, этот герой, мужчина и воин не затрудняет себя тем, чтобы разгадать самую явную хитрость, и служит слепым орудием в руках враждебной стороны. И она давала выход гневу, изливая его на голову бедного Рустама. "Длинное ухо" разносило рассказы об этих сценах по всей степи, вызывая сочувствие и симпатии к сострадальцу, выставляя в невыгодном свете сварливую жену. Об этих пересудах становилось известно Томирис, отчего Рустам не становился ей ближе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В детстве она была Софьей Олелькович, княжной Слуцкой и Копыльской, в замужестве — княгиней Радзивилл, теперь же она прославлена как святая праведная София, княгиня Слуцкая — одна из пятнадцати белорусских святых. Посвящена эта увлекательная историческая повесть всего лишь одному эпизоду из ее жизни — эпизоду небывалого в истории «сватовства», которым не только решалась судьба юной княжны, но и судьбы православия на белорусских землях. В центре повествования — невыдуманная история из жизни княжны Софии Слуцкой, когда она, подобно троянской Елене, едва не стала причиной гражданской войны, невольно поссорив два старейших магнатских рода Радзивиллов и Ходкевичей.(Из предисловия переводчика).
Роман «Серапионовы братья» знаменитого немецкого писателя-романтика Э.Т.А. Гофмана (1776–1822) — цикл повествований, объединенный обрамляющей историей молодых литераторов — Серапионовых братьев. Невероятные события, вампиры, некроманты, загадочные красавицы оживают на страницах книги, которая вот уже более 70-и лет полностью не издавалась в русском переводе.У мейстера Мартина из цеха нюрнбергских бочаров выросла красавица дочь. Мастер решил, что она не будет ни женой рыцаря, ни дворянина, ни даже ремесленника из другого цеха — только искусный бочар, владеющий самым благородным ремеслом, достоин ее руки.
Мрачный замок Лувар расположен на севере далекого острова Систель. Конвой привозит в крепость приговоренного к казни молодого дворянина. За зверское убийство отца он должен принять долгую мучительную смерть: носить Зеленый браслет. Страшное "украшение", пропитанное ядом и приводящее к потере рассудка. Но таинственный узник молча сносит все пытки и унижения - и у хозяина замка возникают сомнения в его виновности. Может ли Добро оставаться Добром, когда оно карает Зло таким иезуитским способом? Сочетание историзма, мастерски выписанной сюжетной интриги и глубоких философских вопросов - таков роман Мирей Марк, написанный писательницей в возрасте 17 лет.
О одном из самых известных деятелей Белого движения, легендарном «степном волке», генерал-лейтенанте А. Г. Шкуро (1886–1947) рассказывает новый роман современного писателя В. Рынкевича.
«На правом берегу Великой, выше замка Опочки, толпа охотников расположилась на отдых. Вечереющий день раскидывал шатром тени дубравы, и поляна благоухала недавно скошенным сеном, хотя это было уже в начале августа, – смутное положение дел нарушало тогда порядок всех работ сельских. Стреноженные кони, помахивая гривами и хвостами от удовольствия, паслись благоприобретенным сенцем, – но они были под седлами, и, кажется, не столько для предосторожности от запалу, как из боязни нападения со стороны Литвы…».