Томас - [9]

Жил папа тихо, незаметно. Когда — никогда придут в гости его бывшие коллеги, поздравят с очередным юбилеем — и всё. Бэла любовно называла мужа: «Кощейчик ты мой». Если обобщить, то задача папы была простая — не воспитать, а вырастить, то бишь,оградить от болячек, а если они случались, скорее выходить; на свою пенсию одеть, обуть, купить игрушки и деликатесы из спецмагазина; дожидаться жену с работы, с бесконечных, заканчивающихся за полночь комсомольских, профсоюзных, партийных собраний (до девяностого года) или совещаний с заочниками (это уже после девяностого). Ему было запрещено лезть к девочкам со своими нравоучениями. Папа и не лез. В девяносто пятом его не стало. На похоронах плакали соседи, коллеги и Леся. Ей папу было так жалко... Она, наверное, выросла из его корня. Что же до остальных... Вдова горевала о потере ветеранской пенсии и подсчитывала расходы на похороны. Люся, которую можно смело назвать Бэла — два, про себя ругала отца за не снятые с книжки в девяносто первом и пропавшие навсегда деньги. Потом, когда с зеркал убрали черные покрывала, и боль утраты стала забываться, старшая сестра уехала в столицу, где удачно выскочила замуж. Леся после школы вдруг взбрыкнула и зачем-то поехала в Тулу (!!!) поступать в ПТУ на метеоролога (!!!) - было там такое училище, — но, прикинув размеры стипендии и отдаленность мест её будущей профессии от дома, все же вернулась, поступила в местный колледж, выучилась на экономиста и, получив диплом, пошла работать продавцом бытовой техники к однокашнику в магазин.

Жизнь от Леси требовала немного — исполнять свои должностные инструкции, пару раз в неделю обязанности любовницы, раз в два года отдавать гражданский долг на выборах и справно платить налоги. За это всё она получала хороший оклад, премию в виде подарков, двухкомнатную квартиру, подержанную машину и — что немаловажно — размеренную, почти супружескую, жизнь.

А от государства, как она думала, ничего не получила.

Леся была довольна собой. У её молодого человека, которого звали Валентином, хватало денег и ума не жадничать, у Леси хватало ума не тянуть лишнее и не приставать с расспросами, когда же он разведётся со своей женой. Мама считала, что младшенькая неплохо устроилась, старшая сестра быстро забыла о существовании Городка. Все — начальник-любовник, мама и даже государство, были довольны, чего Леся и добивалась...

Вообще-то у девушки хватало проблем. Много знакомых, но мало подруг, хулиганье в подъездах, постоянные страхи заболеть, чрезмерное внимание соседей и эти треклятые месячные...или их долгое отсутствие... Мысли, какими могут быть у них с Валентином дети... И вот ещё что. Лесю раздражали незнакомые мужчины. Она, при желании, могла пользоваться своим даром, но это было слишком легко. Если мама и сестра брали хитростью, наглостью и беспринципностью, и умудрялись с минимумом данных добиваться максимума — в этом состоял охотничий азарт львиц — то Леся побеждала тем, что ей досталось бесплатно — непонятной, меняющейся внешностью и порочным голосом. В магазине о ней ходили легенды. Онамогла любому мужчине втюхать залежавшийся или самый дорогой товар. Приходил такой за батарейками, а уходил — если у него, конечно, были деньги — с холодильником. Что тут скажешь, умничка, а не продавец. Но... к женщинам Лесю не подпускали.

Вот так и жила новая знакомая Томаса — ни клята, ни мята.

Сейчас она обедала с тем, кто якобы должен млеть от её присутствия, но вот что любопытно, этот... Как там его?.. Томас... Почему-то не тупил, услышав её голос.

Ещё одно обстоятельство заинтриговало девушку. Аппетитно жующий мужчина, имел ненашенскую внешность: был похож скорее на прибалта, чем русского. Спокойное открытое лицо, широкий лоб с залысинами, светлые длинные заправленные за уши и доходящие до плеч волосы. Странно, Лесе мужчины с подобной прической не нравились, но Томасу она очень даже шла. Русые пряди, темные брови и антрацитовые глаза с длинными ресницами, прямой чуть удлиненный нос и красивый подбородок с неглубокой ямочкой. Худощавый. Но в ансамбле, вот незадача, черты не складывались в гармонию, даже наоборот. Внешне Томас был прост как... как любимая пижама, кепи тракториста или деревенские сени. При этом, если он улыбался, то искренне, по-детски искристо; хмурился, и сразу было видно — ему плохо. Никакой рисовки, желания кому-то нравиться. Рядом с таким ухажером женщине сложно почувствовать себя королевой, если только, конечно, она не любит этого «непринца».

Вдруг Олеся поймала себя на мысли, что данная ситуация немного напоминает женский роман. Волею судьбы встретились девушка из диких прерий или из сердца каменных джунглей и попавший в беду эдакий ковбой Хантер, бард Полунин. Томас, как и подобает герою вестерна-истерна, вел себя просто и спокойно — вкусно ел, не мельтешил... А может, он музыкант? Такие прически у этой братии снова в моде.

Рассматривая Томаса, Олеся вдруг своим нутром, своей печенкой почувствовала, что эта встреча — неслучайна. Здесь и сейчас происходит нечто таинственно-нереальное, словно она в качестве приглашенной особы, явилась на церемонию подписания важного документа, а виновник торжества сейчас сидит перед ней. Всё это неспроста, и авария, и этот обед... От Томаса пахло... Чем-то непонятным, ускользающим, манящим. Пахло тайной. И ещё... Ему угрожала опасность. Леся-Олеся подумала, что не хватало влюбиться в этого человека с забавной фамилией. Она понимала — нарастающее внутри материнское чувство не жалости, но сострадания, желание защитить того, кто с виду в защите не нуждается, легко может вылиться в нечто серьезное. Но надо ли ей приключения именно в тот момент, когда жизнь налажена, спланирована и так безмятежна? Что ей принесет встреча с таким вот странным человеком, который не понимает, в какую историю успел попасть? Уж кто—кто, а Леся знала — у Томаса проблемы...