Томагавки кардинала - [40]

Проводив старого ирокеза, губернатор сел за стол и крепко задумался — ему было о чём подумать. Свыше полувека Русская Америка ухитрялась лавировать между испанцами и местными индейскими племена, не доводя дело до вооружённых столкновений и в то же время блюдя свой интерес и не поступаясь достоинством, что было совсем не просто. «Эх, — думал Шелихов, — французам, а до них англичанам было легче: их державы поддерживали. А мы одни как перст, и в Петербурге никому до нас дела нет. Нессельроде,[36] вон, какой месяц молчит: будут переселенцы, не будут — одному богу известно. А тут ещё американцы лезут — шустрые, как тараканы, так и норовят в любую щель забраться. И с ними, чую, посложнее будет сладить, чем с гишпанцами да туземцами».

…Добравшиеся до тихоокеанского побережья егеря генерал-поручика Каменского осели здесь. Многие не дошли — болезни и стычки с воинственными племенами лесов и прерий унесли сотни жизней, — но дошедшие огляделись и обустроились: поплевав на руки, взялись за топоры, и возник на берегу речки Славянки, в хорошем месте, форт Росс — новый город Русской Америки. Через год пришли корабли капитана Коцебу, и Каменский отплыл на «Рюрике» в Россию — докладывать государыне-матушке об исполнении порученного. На транспортах «Тунгус», «Алеут» и «Камчадал» уплыли и другие, однако многие остались — кто волей, кто неволей, — и Русская Америка стала набирать силы, снабжая хлебом и мясом Аляску. Земля здешняя оказалась щедрой — заколосились пшеничные поля, появились фруктовые сады и виноградники. Развивались ремёсла, завертелись ветряные мельницы, и сходили с верфи Форт-Росса промысловые шхуны, бороздившие океан от Алеутских до Гавайских островов. С индейцами племени кашайя-пома, уступившими русским землю под поселение за десяток топоров и мотыг, пару штанов да пяток одеял с нитками бус в придачу, поладили — правители Русской Америки строго следили за тем, чтобы поселенцы не чинили обид местным жителям. Испанцы хоть и ершились, однако не желали портить с Россией отношения, и министр иностранных дел Испании Хосе Луйанд дал указание вице-королю Новой Испании «проявить крайнюю деликатность, дабы добиться ликвидации русского поселения без ущерба для дружественных отношений между двумя странами». Но русские уходить не собирались — колония жила и процветала, обрастая посёлками торговцев мехами и ранчо земледельцев.

Самой большой проблемой была острая нехватка женщин — русских поселянок здесь почти не было, и новороссияне женились на индеанках, разбавляя славянскую кровь. Дети и внуки первопоселенцев посмуглели, однако говорили по-русски, молились Христу и считали себя русскими. К тому времени, как Павел Шелихов стал губернатором Росса, число жителей Русской Америки превысило восемь тысяч. Это много для века семнадцатого, но к середине века девятнадцатого, когда кончились времена отчаянных смельчаков-первопроходцев вроде де ла Саля или Семёна Дежнева, когда по прериям поползли первые железные дороги, а воду Миссисипи вспенили широкие плицы гребных колёс первых неуклюжих пароходов, этого было уже мало: кто не успел, то опоздал.

Русская Америка, по сути, была брошена на произвол судьбы — выживай как знаешь. Торговля мехами не приносила особого дохода — Сибирь ближе, а мехов там не меньше, — и все доводы говоривших о важности для будущего России Аляски и особенно Калифорнии разбивались о броню холодного равнодушия Санкт-Петербурга. Шелихов слал петицию за петицией, просил, увещевал, умолял прислать поселенцев и военные корабли — тщетно. Трёх русских царей — Павла I, Александра I и Николая I — словно поразила куриная слепота, а баре ни в какую не желали для блага державы расстаться хоть с малой толикой крепостных душ — нужна им эта Америка с этими её «русскими креолами»?

А тем временем американцы, пользуясь попустительством испанского вице-короля и уповая на свою наглость и на свои ружья, самочинно заселяли Калифорнию, захватывая свободные земли — с индейцами они не считались. Шелихов знал историю Техаса,[37] и не без основания опасался, что эта история может повториться в Русской Америке. Как говорил отец Никодим, настоятель православной церкви Форт-Росса: «Франглы хоть и христиане, но не поладим мы с ними — Маммоне они молятся, а не Богу-Отцу, Сыну и Святому Духу».

…Шелихов встряхнулся, гоня тяжкие думы. «Уладит Мишка дело, — подумал он, — не впервой. А внучок его молодец — орёл! Так и надо: когда обоюдно любят, ничто не помеха — ни огонь, ни вода, ни медные трубы. Пойду посажённым отцом к ним на свадьбу — Лыковых в Россе уважают. А там, глядишь, и в крёстные отцы позовут: любовь детей приносит».

* * *

Жакоб Маршаль отряхнул парусиновые штаны от налипших опилок. Уф, кажется, закончил… Он поднял отпиленный брус, забросил его на штабель досок и вышел из душной лесопилки, где воздух насыщен мелкой древесной пылью, глотнуть свежего ветерка. Мерно крутилось водяное колесо, приводящее лесопилку, шумела вода под его лопастями. Подумав, Жакоб достал трубку, но высекать огонь рядом с кучами сухих стружек не стал — решил отойти подальше, к реке. Усевшись на травку неподалёку от колеса, он бросил рассеянный взгляд на громоздкое сооружение, и… замер.