Том 7. Конец века (1870-1900). Часть первая - [26]

Во внешней политике новое министерство, напротив, обнаруживало несравненно большую активность, нежели предшествовавшее. Гладстон сохранял status quo в колониях; если в последний год своего управления он организовал экспедицию против ашанти, то это было вызвано необходимостью уничтожить этот грабительский народец, — иначе пришлось бы потерять все побережье Гвинеи со всем, что там было создано[39].

В министерство Дизраэли принц Уэльский торжественно посетил Индию, где принимал приветствия местных вассальных князей. Спустя два года на чрезвычайном собрании этих князей, созванном в Дели, древней столице Великого Могола, королева Виктория была провозглашена императрицей Индии. В 1878 году афганский эмир отказался принять английское посольство, между тем как русское было им принято; в ответ на это три английские колонны вторглись (в 1878 году) в страну и выгнали эмира из столицы. Вспыхнула также война в Африке. Фроуд был послан в Капскую Землю с поручением склонить бурские государства к образованию южноафриканской федерации под руководством Великобритании; постигшая его неудача повлекла за собой присоединение Трансвааля (1877) и восстание буров (1880); в это же самое время Дизраэли отправил экспедицию против зулу (1879). Либералы горячо протестовали против всех этих войн и вызываемых ими расходов: они говорили, что предлог к вмешательству в афганские дела был так же ничтожен, как и тот, которым воспользовалась Франция, чтобы занять Алжир. Они требовали, по знаменитому выражению Гладстона, политики «чистых рук».

Особенно страстно нападала оппозиция на вмешательство лорда Виконсфильда в защиту Турции во время русско-турецкой войны. Биконсфильд хотел вернуться к политике 1855 года и преградить русским путь к Константинополю. Либералы возражали, что борьба с Россией не представляет в данный момент никаких выгод для Англии и что для цивилизованного государства позорно оказывать поддержку столь варварскому правительству, как турецкое. Корреспондент либеральной газеты Ежедневные новости (Daily News) выступил с разоблачением погромов в Болгарии, где турецкое правительство, чтобы предупредить возможность восстания, дало волю башибузукам безнаказанно жечь, убивать и насиловать. По этому случаю Гладстон нарушил свое уединение и издал брошюру под заглавием Зверства в Болгарии, направленную против туркофильской политики кабинета. Во многих больших городах оппозицией были созваны митинги для выражения негодования. Все это не выбило Виконсфильда из его позиции; за него была народная масса, которую радовало возобновление традиционной борьбы с Россией. В лондонских кафешантанах пелись патриотические и воинственные куплеты; злободневная песенка «Мы не хотим войны, но ей-ей (by jingo!), если уж придется…» внесла в английский политический жаргон два новых словечка — джинго и джингоизм — для обозначения шовинистов и шовинизма. Министерство очень искусно играло на национальном возбуждении против России. Лорд Биконсфильд разошелся со своим министром иностранных дел, стоявшим за мир, и заменил его лордом Сольсбёри, который до сих пор был статс-секретарем по делам Индии. Он испросил себе чрезвычайный кредит в 150 миллионов, призвал запасных и сосредоточил войска на Мальте. Позднее обнаружилось, что все эти воинственные приготовления были не чем иным, как мистификацией, имевшей целью занять английское общественное мнение; делая вид, что готовится к войне, Биконсфильд тайно вел переговоры с Россией и заверял ее в своем миролюбии[40]. Восточный вопрос был урегулирован на Берлинском конгрессе. Представителями Англии на этом конгрессе были Биконсфильд и министр иностранных дел Сольсбёри. Биконсфильд добился сохранения Оттоманской империи, отнятия у России части территории, приобретенной ею по Сан-Стефанскому договору, и присоединения Кипра к Англии. По возвращении шовинистский Лондон встретил его с триумфом; огромная толпа провожала его карету и теснилась перед его домом; первый министр появился на балконе, произнес речь к народу и среди рукоплесканий заявил: «Лорд Сольсбёри и я, мы приносим вам мир и, смею думать, почетный мир». В этот момент новый торизм торжествовал полную победу, по крайней мере в столице. Биконсфильду советовали тотчас распустить палату; то был для него удобный случай сохранить за собой большинство, неожиданно приобретенное в 1874 году, но он отложил это решение на два года, а за это время его популярность уменьшилась. Политика вмешательства обходилась недешево; в бюджете появился дефицит, тогда как при Глад-стоне доходы всегда превышали расходы. Пришлось повысить подоходный налог (income tax J, который в теории являлся временным налогом и который Гладстон обещал отменить. Податное бремя возрастало, а благосостояние Англии между тем падало. Начиная с 1873 года торгово-промышленная деятельность все ослабевала. С 1874 года цены на сельскохозяйственные продукты стали понижаться благодаря конкуренции Нового Света; начался аграрный кризис, который в Великобритании, как и во всех других европейских государствах, затянулся до конца столетия. Особенно сильно обострилось это положение в 1879–1880 годах, когда Великобританию и Ирландию постиг неурожай, подобного которому они не переживали в течение всего XIX века. К тому времени, когда лорд Биконсфильд решился распустить парламент (24 марта 1880 г.), недовольство уже достигло предела. На выборах либералы получили громадное большинство: прошло 349 либералов, 235 консерваторов, 68 ирландцев. Лорд Биконсфильд подал в отставку; в 1881 году он умер. Ему воздвигли статую в Вестминстере против здания парламента, и ежегодно его поклонники с подснежником в петлице, любимым цветком Виконсфильда, совершают торжественную демонстрацию вокруг этой статуи. Виконсфильда справедливо чтут как восстановителя торизма.