Том 7. Конец века (1870-1900). Часть первая - [25]
Дизраэли и новый торизм. Возвращение консерваторов к власти было событием; расколовшись надвое вследствие перехода Пиля и его друзей в лагерь сторонников свободы торговли, они не стояли у кормила правления с 1847 года, если не считать трех коротких периодов (1852, 1858–1859, I860— 1868), когда они к тому же располагали весьма непрочным большинством. Их вождю, Дизраэли, было 69 лет, он состоял членом парламента с 1837 года, но до 1874 года он был первым министром всего только несколько месяцев после отставки лорда Дерби (1858). Бенджамин Дизраэли происходил из еврейской семьи, принявшей англиканство. Он дебютировал как романист и публицист, затем, после ряда неудачных попыток, был наконец избран в палату и вступил в ряды тори. Это был консерватор особого рода. Дизраэли не любил аристократии, надменность которой доставила ему немало горьких минут в первые годы его общественной деятельности. Он писал, что английский режим в период 1688–1832 годов походил на венецианское государственное устройство. Он утверждал, что одна из основных задач английской конституции — возводить в дворянство даровитых людей и что она должна совершенно игнорировать происхождение. Он с симпатией говорил о требованиях рабочих. Вступив в парламент в период чартистской агитации, он одобрял многие требования чартистов. В трех романах Дизраэли, изданных в 1844–1846 годах, — из них наиболее известен Сибилла (Sybil) — изображены молодые аристократы-консерваторы, которые идут в народ, научаются понимать его нужды и изыскивают средства к их облегчению. Таким образом, будущий министр усвоил своего рода социальный торизм, сходный с системой Томаса Карлейля и его ученика пастора Кингелея. По мысли Дизраэли, государь должен оказывать личное влияние на дела, должен не только царствовать, но и править, должен «эмансипироваться» от своей аристократической среды и парламентской опеки и опираться прямо на народ, который он может привязать к себе с помощью социальных реформ. Непосредственное общение короля с народом, сокращение до минимума роли депутатов является одной из излюбленных тем Дизраэли; по его мнению, печать — более желательный посредник между народом и государем, нежели парламент. В 1874 году он говорил своим избирателям: «Я полагаю, что партия тори занимает теперь более благоприятное положение, чем когда бы то ни было со времени смерти ее величайших представителей— Питта и лорда Гренвиля. Она освободилась от наростов, которые были чужды ее естественному развитию… Теперь мы выходим из периода фискальных задач… Но есть другие вопросы… они скоро займут внимание страны: это вопрос о прерогативах конституционной монархии, вопрос о том, будет ли аристократический принцип признан в нашей конституции, будет ли палата общин и впредь составлять один из чинов королевства или превратится в беспорядочное сборище; будет ли сохранена национальная церковь». Дизраэли всегда выступал защитником ортодоксального англиканства против диссидентов и особенно против ирландских католиков и ритуалистов из «Высокой церкви», которых подозревали в том, что они бессознательно подготовляют сближение с Римом. Он льстил английскому национализму во всех его формах; он положил начало системе постоянных вооружений, расширения колониальной державы и вмешательства в европейские дела, — системе, которая представляла собой полную противоположность политике Гладстона. Идеи Дизраэли резюмированы в одном из его публичных заявлений, по смыслу которого консервативная партия имеет три основные задачи: сохранить национальную церковь, оградить целостность британской державы и улучшить положение народной массы. Это и есть так называемый новый торизм; в нем все старо, новы лишь демократические заявления да готовность к социальным реформам. В чем обнаружился творческий талант Дизраэли — это в восстановлении консервативной партии; он воскресил ее в палате общин в то время, когда лидером в палате лордов был лорд Дерби. Отставка последнего передала наконец в руки Дизраэли руководство политикой Англии.
Империалистская политика. Дизраэли оставался первым министром шесть с половиной лет (1874–1880) и за время своего управления был пожалован королевой в пэры с титулом лорда Биконсфильда (1876). Мы видели выше, что его кабинет дал рабочим союзам то, в чем отказывало им министерство Гладстона. Он провел и другие законы с целью улучшить положение низших классов. Знаменитый Ten hours act 1847 года, установивший максимальный десятичасовой рабочий день для женщин и детей, занятых в промышленности, был исправлен уже в предыдущее министерство Дизраэли в 1867 году, теперь, в 1874 году, он был дополнен законом, запретившим работу в промышленности детей моложе десяти лет и обязавшим их до четырнадцати лет делить свое время между школой и фабрикой. В 1875 году закон о народном здравии (Public health act) объединил все узаконения в этой области, изданные с 1847 года, и дополнил их новыми постановлениями: городским управлениям было дано право выкупать нездоровые жилища в городах, сносить их и на их место возводить дома с небольшими и дешевыми квартирами. «Здоровье народа, — сказал Дизраэли в одной из своих речей в Манчестере в 1872 году, — важнейший из вопросов, какие только могут привлекать внимание государственного человека». Все эти мероприятия заполнили первый год пребывания министерства у власти. Но после этого оно уже не сделало никаких нововведений во внутренней политике, так что один либеральный депутат справедливо выразился, что со времени падения реформаторского министерства в палате царствует «почти священная тишина». Другие противопоставляли «величественному бездействию» Дизраэли реформаторский жар Гладстона.
