Том 6. О маленьких-для больших - [124]

Страшный человек — составитель письмовника и страшные семена бросает он в семью — этот верный и прочный оплот государства.

Грех ему, составителю.

Нет, что касается меня, то я безусловно предпочитаю составителя другого письмовника — нежного и кроткого, как незабудка…

Он пишет, как журчащий ручеек, как шелестящая травка:

Милый мой!

Не видала я тебя другой день, а как тягостны были эти дни и часы! Я извиняла тебя и уверяла себя, что завтра ты готовишься к великому делу. Ах, как бы я желала успокоить тебя в эти минуты; я воздвигла бы каменную ограду вокруг тебя, чтобы защитить от всех встречных бурь и невзгод, окружающих тебя. (Поверь, что я постоянно вижу перед собой милый твой образ. На прошлой неделе, когда я была у вас и играла с тобою в карты, ты был так весел, что душа моя радовалась, и, пришедши домой, я не знала, как благодарить судьбу и всех, кто только был причиною твоего спокойствия, Будь здоров и весел всегда.

ТвоЯ Н.

P.S. Зайди на минуточку ко мне, я ожидаю тебя с большим нетерпением.

Вот это — нравственность, вот это — чистое сердце! Очень странное впечатление производят те письма, в которых подробно изложены обстоятельства и поступки пишущего, отнюдь не случившиеся в действительности, а измышленные творческим напряжением автора письмовника:

Дорогой ты мой Лизок!

Дрожащими руками (а если они не дрожали!) распечатал я твое письмо и долго, долго не решался читать его. Оно было для меня вопросом жизни или смерти. То ужасное состояние, которое я переживал в эти минуты нерешимости, останется мне памятно, кажется, на вою жизнь. Тут я понял состояние человека, ожидающего услышать свой смертный приговор от неумолимых судий. С письмом твоим в руке я долго ходил (ходил ли?)по комнате. Если ты меня спросишь, что я думал в это время, то я наверное не сумею тебе ответить.

Наконец, решаюсь читать письмо твое, коего первые строки совершенно воскресили меня. Я говорю: воскресили, право, я похож был на мертвеца, что сказало мне зеркало, против которого я сидел! (Ой, не сидел!) Как видишь, мой ангел, и я страдал не меньше, как и ты. Употребляю все зависящее от меня, чтобы обнять тебя поскорее, моя ненаглядная крошка.

До гроба твой Валентин.

Конечно, что и говорить — письмо складное: но можно ли так лгать любимой женщине, насчет зеркала, беганья по комнате и прочего.

Нехорошо.

В том же духе составлено письмо мужа, уехавшего по делам:

Было бы варварством с моей стороны вдеть тебя сюда в этот маленький захолустный городишко. С другой стороны, сидя дома, я провозку иногда целые часы, зарывшись в пыльных, грязных бумагах, ищу, как говорится, подчас в поле ветра. Имею основание думать, что это пришлось бы тебе не по душе. Единственно, что здесь хорошо, так это воздух, особенно на берегу реки, где устроен маленький сквер, куда по вечерам выползает разношерстная городская публика считаться с мелочными жизненными вопросами, мелочными до того, что становится тошно слушать их. Вот тебе поверхностная характеристика настоящего местопребывания.

В особенности странно будет, если муж напишет такое письмо из Петрограда, адресуя его жене, сидящей где-нибудь в Тарнополе или Дубосарах…

Конечно, составитель письмовника может оправдываться тем, что все несовпадающее можно заменить другим, но для человека, который рабски привязан к письмовнику — это не так легко.

Писал же один из героев Брет-Гарта Бен Добней такое послание: «Письмо ваше от 12-го числа получил и содержание оного принял к сведению»… А когда адресат, отроду ему не писавший, спросил, что значит эта загадочная фраза — Бен Добней конфузливо ответил, что так написано в образцах писем, и — как нужно было начать иначе — он не знал…

Еще о предусмотрительности составителя.

Конечно, «нельзя объять необъятное», но составитель письмовника пытается это сделать…

Я уже приводил те многочисленные и своеобразные комбинации, которые предусмотрел составитель в любовном отделе.

Той же предусмотрительностью и многообразием форм щеголяет составитель и в прочих отделах.

Разве не заслуживают благодарности насыщенные заботливостью такие заголовки:

1) Письмо к двоюродной тетке, которая намекает, что племянник нравится ей не по-родственному.

2) Письмо с извещением, что сын Ваш заболел скарлатиной, и журфикс, поэтому, не может состояться.

3) Письмо старого мужа к сбежавшей от него молодой жене. (Письмо это изумительно по тому духу подлинного аристократизма корреспондента, каковой аристократизм исключает, по-нашему, всякую необходимость в пользовании письмовником:

«Елена Григорьевна!

Ваше письмо убеждает меня, что Вы не хотите переломить своего упрямства, которое всегда было причиною нашего семейного разлада. Прусть будет по-Вашему. Живите врозь со мною, но для этого Вам нужны средства, а я, как Вам известно, не могу давать много, тем более, что Вы изгоняете меня из краев родных за границу. Возьмите все то, что Вы получили в приданое и в дополнение этого я прикажу своему управляющему высылать Вам ежемесячно посильную для меня сумму. Бог с Вами. Прощайте.

В.Г.»)

4) Письмо с подозрением, что данное лицо поцеловало в темной гостиной вашу дочь…