Том 6. О маленьких-для больших - [116]

До того дошло, что «оттоманка» так и происходит даже от наименования нации: оттоманы.

А можно представить себе мебель под названием тевтонка или шведка? Нет. Наоборот, нет ничего быстрее шведок.

Отсюда ясно, что климат оказывает прямое влияние на подвижность народонаселения.

Турецкая лень выражается еще и в другом — в страсти к слугам.

Знаток Турции И. Голобородько говорит: «нигде нет такой специализации домашних обязанностей, как в Турции. Каждому из слуг вверяется определенное дело, от которого он ни на шаг не уклонится в сторону. Кофеджи, на обязанности которого лежит варка кофе, — тот не принесет воды для омовения, а чубукчи, в ведении которого находятся курительные принадлежности, сочтет немыслимым побежать для хозяина за кофе. Да и вообще (заключает Голобородько), стараются прикасаться к работам возможно меньше».

В богатых турецких домах специализация эта доходит до того, что существует палач пойманных блох (ловит их другой слуга), выбрасыватель обгоревших спичек и хранитель ящика, в котором лежит ключ от другого ящика, где ничего не лежит.

Кроме этой своей специальности, перечисленные слуги ничего не делают.

Правда, Голобородько об этом ничего не говорит, но говорю это я, автор настоящих строк — сам хохол, не хуже Голобородьки. И лгать и выдумывать ни он, ни я — мы себе не позволим.

Слуги турку обходятся дешево. Пищей им служит горсть рису с кусочком баранины (горсть — в прямом смысле слова, потому что ложек и вилок нет), а одежда носится десятки лет, ибо при турецком климате и простоте нравов, вся одежда слуги ограничивается висящим в шкафу халатом и туфлями, стоящими в передней.

Что касается хозяев, то они стараются навертеть на себя как можно больше материй: на голове наверчено, на животе наверчено, а шаровары такие широкие, что бедное турецкое семейство может моментально спрятаться в них при виде кредитора.

Подробно описывать одежду турок и турчанок не стоит — всякий курящий читатель мог видеть это на табачных коробках, и, конечно, может просветить на этот счет некурящего.

Турецкий характер

Искусство ничегонеделания турки довели до совершенства…

Попробуйте поймать какого-нибудь европейца, свяжите его веревками, чтобы он не убежал, накормите его, обеспечьте его семью, положите его, связанного на диван, суньте ему в рот чубук, обложите его подушками и скажите ему:

— Не смей ничего делать!

Так он вас и послушает! Сейчас же мозг его лихорадочно заработает, тысячи новых мыслей, образов и представлений зашевелятся в голове его.

Начнется сложная, хлопотливая внутренняя жизнь.

А поставьте в эти условия турка — он будет в восторге, он будет думать, что рай Магомета осуществился…

Если вы придете к нему после этого и скажете:

— Сейчас я буду тебе резать горло, — он поднимет на вас' ленивые черные глаза и согласится:

— Режь.

Вы думаете, это фатализм? Просто ему лень спорить.

Что касается характера турчанки, то с ним произошла странная история: или его нет (у гаремных женщин) или он настолько напоминает характер европейской суфражистки (у эмансипированных турчанок), что о нем не стоит и говорить.

Не стоит, так и не стоит.

Честность турок вошла в пословицу.

Жульничество турок, мздоимство и всяческие утеснения тоже вошли в пословицу.

Все вошло в пословицу. Тому, кому это покажется странным, отвечу, что это вовсе не должно казаться, странным. Дело в том, что турки резко разделяются на две категории: чиновники и вообще начальство — жулики, а простые турки — честный, трудолюбивый работящий народ.

Если честного простого турка из народа сделать чиновником — он, после некоторой борьбы с собой, переходит в лагерь жуликов. Но если вы чиновника разжалуете в простые турки — он уже честным турком не сделается. Так в жуликах и застрянет до конца жизни.

Это то, что у многослуживших солдат называется «выправкой».

Военный и в штатском платье будет производить впечатление военного.

Турецкий чиновник и в штатском платье будет ошеломлять окружающих своим жульничеством.

Турецкая торговля очень своеобразна. Она ничуть не напоминает еврейских или армянских купеческих приемов.

Еврейский купец на турецком базаре, увидя проходящего человека, как пуля, вылетает из дверей лавки, обрушивается на прохожего и категорически заявляет:

— Пожалуйте, господин. У нас покупали.

Простодушный иностранец впадает в глубокое изумление:

— Я? У вас? покупал? Да я только нынче утром впервые приехал в этот город из Бейрута.

— Пожалуйте, господин… Своему покупателю уступим!

— Ей-Богу, уверяю вас — тут какое-нибудь недоразумение… Вы, вероятно, ошиблись, благодаря случайному сходству… Я никогда ничего у вас не покупал.

— Ну, так вы зайдите в лавку, что вам, трудно, что ли?

— Зачем же… Покупок я делать не собираюсь.

— Так что вы — посмотреть товар, больной будете? Эти ковры, скажете, плохие? Ну, вот, я вам говорю: Этот ковер мы продаем по 60 пиастров, а вам я отдам за 35. А сами мы платим фабрике 40.

— Боже! Но ведь это, значит, вы продаете в явный убыток!

— Так что? Для такого хорошего покупателя можно взять и убыток!..

— Действительно, — думает доверчивый иностранец, — может быть, во мне и есть что-нибудь обаятельное, влекущее к себе людей. Недаром же этот добрый торговец, движимый чувством непобедимой симпатии, готов идти на все жертвы, вплоть до убытка.