Том 5. Произведения разных лет - [14]
Были люди <, изображенные эротично>, но были и гуси-лебеди, змеи, лошади тоже эротичные.
Где уже нельзя <было нагое тело> прикрыть ни искусством, ни эротикой, прибегали к фиговому листику. Садик благополучия был огорожен забором нравственности, и у ворот стояла Мораль и раздавала вуали Искусства, а некоторым фиговые листики.
Цвели кругом розы и хризантемы, акации, стояли кипарисы, луна освещала мраморные колоннады, и молодежь наслаждалась, было очень все красивым.
Утром восходило солнце, тихо загорались лучи его, розы и хризантемы издавали запах своего дыхания, среди улиц цветов в легких одеждах летнего утра <молодые люди> совершали прогулки, в знойный полдень ходили к холодному источнику или отдыхали в тени покрытой цветами беседки.
Пели птицы, кто-то подражал им на флейтах. Было музыкально, тихо и покойно. Кругом заборов сада ходили стражи и не допускали безобразных, чтобы не нарушить сна убаюканной молодой души.
Авторите<ты> гордились друг перед другом крепким сном молодежи!!!
Радость их была неописуемая, когда проснувшийся бредил колонками греков и хватался за фалды Венеры.
Было чисто синее небо, ветер не шевелил листья. Тихие теплые лучи освещали остатки колонок греч<еских> портиков.
Но вдруг померкла луна и потухло солнце, изломались заборы, стража пала, окруженная тьмою новой культуры.
На площадь торга и сад благополучия как метеор слетел футуризм [с треском, шумом моторов, ревом пропеллеров, трамваями, автомобилями, машинами, бетоном, железом, газами, бензином, электричеством, телеграфами, пушками — футуризм новой жизни].
Все растерялись, поднялось бегство, возмущение, но опрокидывал вихрь лотки с греческими побрякушками.
Видя замешательство на базаре, главные приказчики Мережковский и Бенуа написали успокоительные статьи, говорили речи, писали разъяснительные критики, что движение циклона временное, не имеющее основания, <что> уже виден его конец.
Все пройдет!
И базар снова будет торговать стилем, вкусом, красотою, эстетикой, все портики и колонки будут возобновлены. Всякая же такая живопись и все непонятные товары, не говорящие ни уму, ни сердцу, не будут продаваться.
Если же кому-либо попали в голову осколки футуризма, мы поможем, вынем все из вашего сознания и упакуем <туда> то, что было раньше у вас и ваших предков.
Были закуплены для заплат целые вагоны мещанской мысли и логики.
Но вас обманули приказчики. И когда вы пришли на ярмарку Искусства, там творилась буря железной жизни.
Побрякушки были свалены, на их месте на бетонно-железных улицах как вихрь мчались дышащие бензином машины, старые извозчики с беззубой их логикой лежали в овраге мяса прошлого века.
Шум, треск моторов, рев пропеллеров, прорезая улицы в небе новых небожителей, блеск животрепещущих глаз фонарей электричества метал лучи по небу и земле, а тут невдалеке в лакированных жилетах, в мещанской мысли колпаках стояла молодежь благополучного базара (вкус в футу<ризме> не нужен).
Площадь мясного рынка, гастрономические вывески, хрустали, подносы, тыквы, венеры исчезли, на их место поставили машину, моторы, электричество, пропеллеры, шум, треск, крик, грохот, поставили скорость движения, пробег вещей. Аэропланы указали новые дороги неба и земли.
Снесли крышу, покрывавшую ярмарку, и показали пространство. И те, кто охватил весь пробег движущихся вещей, кто увидел торчащие дороги к небу, кто соединил тучи в хаос общего пробега наших тел, тот перестал писать хризантемы.
И петь песни восходящему Солнцу.
И не стонет любовью сердце на луну.
Динамика движения навела на мысль выдвинуть и динамику живописной пластики.
Это первый момент мысли, выдвигающей живопись на свою самособойность.
Но усилия кубистов и футуристов не смогли освободить живопись от вещи, живопись им нужна для выражения предмета, а предмет для выражения силы движения.
Футуризм через вещь вел нас к динамизму живописных масс. Кубизм через разлом вещи ведет к чисто живописной пластике. Оба усилия идут к СУПРЕМАТИИ ЖИВОПИСИ.
Футуристы победили разум, привыкший в продолжение тысяч лет видеть в изображениях природу, и футуристами был издан манифест, запрещавший писать наготу, портреты, гитары при лунном свете>19.
Футуристы бросили мясо и выставили машину.
Но мясо и машина есть мышцы. То и другое — тела, двигающие жизнь.
И футуристы перешли к машине как вещи, сохраняющей большую силу.
Стараясь выразить силу не одной машины, а общий бег нашей машинной жизни — вседвижения. Нашли конструкцию, отвергш<и> перспективу, воздушную градацию натуры.
Плоскость холста была взята как пространство, и на нем устанавливались точки наибольшего сдвига вещей.
На отысканных точках строили блеск, рев, рожки, аэропланы, пушки, лошади, штыки, колеса, пар, дома, трубы, дым ночи, звонки, буквы, небо, телефоны, проволока, стекло, рельсы, вокзал, ступеньки, паровоз, нос, ботинок.
Фугасы, молнии, свистки, крик, трамвай.
Целый комок бегущей жизни.
Такая картина вызывала бурю негодования. На самом же деле в картине мы видим все то, что есть в нашей жизни.
Но привыкли видеть все вещи в известном порядке, построенные в перспективном законе, хотя перспектива дает нам ложное представление, мы не видим предметы такими, как они на самом деле есть. Фонарный столб больше собора, увиденного вдали.
В предлагаемое издание вошли статьи об искусстве, манифесты, стихи и избранные письма одного из лидеров русского авангарда Казимира Малевича. Некоторые материалы публикуются впервые. Книга предназначена для широкого круга читателей.http://ruslit.traumlibrary.net.
В третьем томе Собрания сочинений Казимира Малевича публикуется трактат «Супрематизм. Мир как беспредметность, или Вечный покой», законченный в Витебске в феврале 1922 года. В теоретическом наследии художника это произведение занимает центральное место; в нем, по авторскому слову, строились «только Супрематические возвышенности и низменности». Настоящим изданием архивной рукописи исполняется воля Малевича и представляется возможность ознакомиться с резко своеобразным «пейзажем» философского супрематизма на языке оригинала.http://ruslit.traumlibrary.net.
Взгляд Малевича на построение нового общества через освобождение человека от тяжелого труда через машину, через освобождение от оков подражания природе в искусстве, создавая форму сугубо принадлежащую человеку.http://ruslit.traumlibrary.net.
В четвертом томе Собрания сочинений публикуются все известные на сегодняшний день трактаты с дробями, за исключением «1/45. Введение в теорию прибавочного элемента в живописи», увидевшего свет ранее, во втором томе.Во второй части тома помещены лекции, связанные по темам с данными трактатами.В Приложении публикуются «Из 1/42. Заметки», соотносимые Малевичем с трактатом 1/42. Сюда включена также «Переписка К. С. Малевича и Эль Лисицкого (1922–1925)».http://ruslit.traumlibrary.net.
Первый том Собрания сочинений Казимира Малевича содержит статьи, манифесты, теоретические сочинения и другие работы 1913–1929 годов.http://ruslit.traumlibrary.net.
Казимир Малевич (1878–1935) – знаменитый русский художник-авангардист, теоретик искусства, философ, основоположник супрематизма – одного из наиболее ранних проявлений абстрактного искусства новейшего времени. Его «Черный квадрат» – вызов традиционной живописи и одна из самых загадочных картин начала XX века. Художник утверждал: «Предназначение искусства не в том, чтобы изображать какие-то предметы. Предназначение искусства в том, чтобы освободиться от предметов, не составляющих его сути, и быть искусством, которое существует само по себе».
Группа «Митьки» — важная и до сих пор недостаточно изученная страница из бурной истории русского нонконформистского искусства 1980-х. В своих сатирических стихах и прозе, поп-музыке, кино и перформансе «Митьки» сформировали политически поливалентное диссидентское искусство, близкое к европейскому авангарду и американской контркультуре. Без митьковского опыта не было бы современного российского протестного акционизма — вплоть до акций Петра Павленского и «Pussy Riot». Автор книги опирается не только на литературу, публицистику и искусствоведческие работы, но и на собственные обширные интервью с «митьками» (Дмитрий Шагин, Владимир Шинкарёв, Ольга и Александр Флоренские, Виктор Тихомиров и другие), затрагивающие проблемы государственного авторитаризма, милитаризма и социальных ограничений с брежневских времен до наших дней. Александр Михаилович — почетный профессор компаративистики и русистики в Университете Хофстра и приглашенный профессор литературы в Беннингтонском колледже. Publisher’s edition of The Mitki and the Art of Post Modern Protest in Russia by Alexandar Mihailovic is published by arrangement with the University of Wisconsin Press.
Статья Владимира Кричевского (графический дизайнер, искусствовед) для журнала «Шрифт».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге подробно и увлекательно повествуется о детстве, юности и зрелости великого итальянского композитора, о его встречах со знаменитыми людьми, с которыми пересекался его жизненный путь, – императорами Францем I, Александром I, а также Меттернихом, Наполеоном, Бетховеном, Вагнером, Листом, Берлиозом, Вебером, Шопеном и другими, об истории создания мировых шедевров, таких как «Севильский цирюльник» и «Вильгельм Телль».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Потрясающее открытие: скульпторы и архитекторы Древней Греции — современники Тициана и Микеланджело! Стилистический анализ дошедших до нас материальных свидетелей прошлого — произведений искусства, показывает столь многочисленные параллели в стилях разных эпох, что иначе, как хронологической ошибкой, объяснить их просто нельзя. И такое объяснение безупречно, ведь в отличие от хронологии, вспомогательной исторической дисциплины, искусство — отнюдь не вспомогательный вид деятельности людей.В книге, написанной в понятной и занимательной форме, использовано огромное количество иллюстраций (около 500), рассмотрены примеры человеческого творчества от первобытности до наших дней.