Том 5. Произведения разных лет - [13]
Нет пары торчащих сказочных глаз.
На самом деле этот кусочек больше, цен<нее> кусочка бриллианта, ценность его в фактуре живописной.
Фактура была затеряна — и только новаторами последних лет фактура живописи выдвигается на первый план [довлеющим местом в картине <является> фактура.
Фактур<ы> построенн<ых> картин Удальцовой и Поповой заняли одно из первых мест <среди картин> российских мастеров не только нового толка, но и старого>15.
Повторяю, что реалисты брали все живое с натуры и умерщвляли все на своих холстах.
Холсты их уподоблялись ящикам на стенках, <в> которых прикрепляются насекомые (коллекция).
Реалисты — художники-чиновники, ведущие опись имущества натуры. Сюжет, литература, анекдот — вот основы, на которых учат молодежь жонглированию.
Как учителя, так и ученики — язычники, поклоняющиеся предмету. Не видят дальше вещей, сознание окутано мраком катакомб, и душа их скована кольцом горизонта.
В этом кольце душа их засохла, как вобла на солнце. Для сушки повешена была не одна молодая душа.
Одному из десятка тысяч удавалось ускользнуть и бороться с толпою, авторитетами и печатью.
И после долгой борьбы на площади нового времени водружали НА ГРУЗАХ>16 сваленных позорных слов знамя новой ИДЕИ.
Так пали славные борцы Ван Гог и Сезанн.
Знамя первого понесли в глубину наших дней Футуристы.
Знамя второго — Кубисты.
Вот два пьедестала нашей современности, на которых кончается эпоха земли, сутолока обыденности Искусства.
Это ворота, запиравшие кладбище старых дней.
На них осталось тело, как на кладбище скелеты. Живой дух динамической силы, источник жизни, вышел в пространство.
Супрематизм, начало первых чисто живописных знаков движущейся краски, начинает новую эру за пределами земли.
Сезанн, Ван Гог, Кубизм, Футуризм, Супрематизм — вот пять оплеванных ступеней Искусства.
Сезанн оплеван лет 40 тому назад. Покоряет <он> теперь — и приходится теперешнему поколению авторитетов очищать ступеньку.
И кричать о ее красоте. Перед Сезанном склонили свои убогие головы авторитеты.
Но преклонение авторитетов перед кистью Сезанна было преклонением перед> чисто внешней сторон<ой> картины. Истина идеи Сезанна непонятна и сейчас. Если бы была осознана идея Сезанна, тогда не был бы осмеян Кубизм, ибо Кубизм — венец идей Сезанна.
Тоже Ван Гог принят, принята его картина, но идея не принята, ее приняли футуристы и показали в современном дне. И она <была> осмея<на> на площадях печати.
Идея Ван Гога — скорость — вселенный динамизм, через ростки земли бегут токи, движется все.
Футуристы вышли из закона перспективы и дали новый сдвиг вещам, вседвижение.
Скорость стала новой ценностью, через скорость мы двигается быстрее и уходим скорее от старого дня.
Сознание же молодого поколения авторитетные НЯНИ стараются как можно дольше удержать у пирамид Хеопса.
Там, у подножия Хеопсовых пирамид, лежит ваше сознание, покрытое пылью многих веков ушедшей жизни.
До сих пор поют вам НЯНИ Академии о величии красоты пирамид, и под звуки песенки дремлет покойно ваше сознание и молодая душа>17.
И когда рев пропеллеров, блеск электричества, треск моторов касался вашего слуха, вы со злостью бросались на футуризм.
Футуризм — зародыш будущей нашей железной жизни, когда истаратся <так!> железные залежи земли в пространство; как летом стрекозы над цветущими полями летают, так гигантские ихтиозавры летать будут густыми тучами кругом земли.
Но величие футуризма в будущих днях.
Но и наше время богаче и сильн<ее,> могуче. И перед небоскребами Америки пирамиды Хеопса кажутся детскими игрушками.
Но вы, убаюканные в тиши песков Египта в смертельном тоскливом покое пирамид, нескоро услышите бегущую новую жизнь, и только после смерти шоферов новой жизни вы узнаете причину, и причина остается питанием <для вашей> прошедшей жизни.
Вы понесете осколки скелета на знаменах угасшей жизни. Таковы все идущие. О, если бы хотя одно поколение росло в своей истине свои<х> пророков!
Говорю Вам, к телу живому идите и будьте с ним, пока не потухнет метина его перед новым ликом.
Наше время 20-го века многоликое, и много спорящих истин ведут борьбу.
Наше время представляет собою площадь торговую, какой-то антикварий, нет никакого стремления дыхнуть собственным временем.
И толпа представляется фигурками, вышедшими из магазинов антикварных на улицу футуризма, <фигурки> хохочут, смеются и негодуют, <так как>шсе перестало быть похожим.
И только <тогда> радуются [люди] на площади торговой, <когда> уви-дя<т> старые кафтаны, фарфоры, подносы, шлемы и каски римских воинов, старые пушкинские комоды, {фаэтоны}, фисгармонии, туфли с бисером, колонки греческие, остатки прекрасной Венеры безрукой.
Во главе распродажи стоят приказчики-авторитеты и предлагают фигуркам товар.
Совершалась на благополучном базаре торговля много лет, молодежь шла туда, и ей надевали колпак мещанской логики. В старом, но лакированном Рубенсовском жилете щеголяла <молодежь> в праздничные дни в благополучном нравственном саду.
Торговцы надгробными памятниками потирали руки от удовольствия>18.
Молодежь гуляла среди памятников вкуса красоты, мистики, фантазии, эстетизма, сущности, <ей> все казалось красивым. Обыкновенная тыква превращалась в новую ценность красоты. В этом саду иногда для удовольствия показывали нагие тела, на вид было все похотно <так!> и развратно. Но <авторитеты> уверяли, что хотя позы развратны, но <ведь они> прикрыты кисеей Искусства, <и поэтому> сквозят только легкой эротикой.
В предлагаемое издание вошли статьи об искусстве, манифесты, стихи и избранные письма одного из лидеров русского авангарда Казимира Малевича. Некоторые материалы публикуются впервые. Книга предназначена для широкого круга читателей.http://ruslit.traumlibrary.net.
В третьем томе Собрания сочинений Казимира Малевича публикуется трактат «Супрематизм. Мир как беспредметность, или Вечный покой», законченный в Витебске в феврале 1922 года. В теоретическом наследии художника это произведение занимает центральное место; в нем, по авторскому слову, строились «только Супрематические возвышенности и низменности». Настоящим изданием архивной рукописи исполняется воля Малевича и представляется возможность ознакомиться с резко своеобразным «пейзажем» философского супрематизма на языке оригинала.http://ruslit.traumlibrary.net.
Взгляд Малевича на построение нового общества через освобождение человека от тяжелого труда через машину, через освобождение от оков подражания природе в искусстве, создавая форму сугубо принадлежащую человеку.http://ruslit.traumlibrary.net.
В четвертом томе Собрания сочинений публикуются все известные на сегодняшний день трактаты с дробями, за исключением «1/45. Введение в теорию прибавочного элемента в живописи», увидевшего свет ранее, во втором томе.Во второй части тома помещены лекции, связанные по темам с данными трактатами.В Приложении публикуются «Из 1/42. Заметки», соотносимые Малевичем с трактатом 1/42. Сюда включена также «Переписка К. С. Малевича и Эль Лисицкого (1922–1925)».http://ruslit.traumlibrary.net.
Первый том Собрания сочинений Казимира Малевича содержит статьи, манифесты, теоретические сочинения и другие работы 1913–1929 годов.http://ruslit.traumlibrary.net.
Казимир Малевич (1878–1935) – знаменитый русский художник-авангардист, теоретик искусства, философ, основоположник супрематизма – одного из наиболее ранних проявлений абстрактного искусства новейшего времени. Его «Черный квадрат» – вызов традиционной живописи и одна из самых загадочных картин начала XX века. Художник утверждал: «Предназначение искусства не в том, чтобы изображать какие-то предметы. Предназначение искусства в том, чтобы освободиться от предметов, не составляющих его сути, и быть искусством, которое существует само по себе».
Группа «Митьки» — важная и до сих пор недостаточно изученная страница из бурной истории русского нонконформистского искусства 1980-х. В своих сатирических стихах и прозе, поп-музыке, кино и перформансе «Митьки» сформировали политически поливалентное диссидентское искусство, близкое к европейскому авангарду и американской контркультуре. Без митьковского опыта не было бы современного российского протестного акционизма — вплоть до акций Петра Павленского и «Pussy Riot». Автор книги опирается не только на литературу, публицистику и искусствоведческие работы, но и на собственные обширные интервью с «митьками» (Дмитрий Шагин, Владимир Шинкарёв, Ольга и Александр Флоренские, Виктор Тихомиров и другие), затрагивающие проблемы государственного авторитаризма, милитаризма и социальных ограничений с брежневских времен до наших дней. Александр Михаилович — почетный профессор компаративистики и русистики в Университете Хофстра и приглашенный профессор литературы в Беннингтонском колледже. Publisher’s edition of The Mitki and the Art of Post Modern Protest in Russia by Alexandar Mihailovic is published by arrangement with the University of Wisconsin Press.
Статья Владимира Кричевского (графический дизайнер, искусствовед) для журнала «Шрифт».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге подробно и увлекательно повествуется о детстве, юности и зрелости великого итальянского композитора, о его встречах со знаменитыми людьми, с которыми пересекался его жизненный путь, – императорами Францем I, Александром I, а также Меттернихом, Наполеоном, Бетховеном, Вагнером, Листом, Берлиозом, Вебером, Шопеном и другими, об истории создания мировых шедевров, таких как «Севильский цирюльник» и «Вильгельм Телль».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Потрясающее открытие: скульпторы и архитекторы Древней Греции — современники Тициана и Микеланджело! Стилистический анализ дошедших до нас материальных свидетелей прошлого — произведений искусства, показывает столь многочисленные параллели в стилях разных эпох, что иначе, как хронологической ошибкой, объяснить их просто нельзя. И такое объяснение безупречно, ведь в отличие от хронологии, вспомогательной исторической дисциплины, искусство — отнюдь не вспомогательный вид деятельности людей.В книге, написанной в понятной и занимательной форме, использовано огромное количество иллюстраций (около 500), рассмотрены примеры человеческого творчества от первобытности до наших дней.