Том 4. Жемчужные светила. Очарования земли - [11]

  В безбрежности твоей

И облака, и небеса,

  И перелётных птиц.

Какая мёртвая краса, –

  Пустыня без границ!

И было время, – только ты,

  Покорный всем ветрам,

Не созерцая красоты,

  Смотрел в предвечный храм.

Прошли века, и первый раз

  В трепещущий эфир

Открылся робко чей-то глаз, –

  И засиял весь мир.

«Воспоминанья, – заблужденья…»

Воспоминанья, – заблужденья,

Ошибки, слёзы, преступленья,

Тоска позорного паденья,

Угар страстей и пьяный чад.

Воспоминанья – горький яд!

Желанья, – тщетные желанья,

Без торжества, без упованья,

Одни безумные мечтанья,

Пустых страстей угарный чад.

В желаньях тот же горький яд!

«Мальчик спал, и ангел наклонился…»

Мальчик спал, и ангел наклонился

  Над его лицом,

Осенил его крылом, и скрылся

  В небе голубом.

И проснулся мальчик. Было ясно

  В чувствах у него.

Сходит к нам порою не напрасно

  С неба Божество.

Буйный демон мальчика смущает,

  Распаляя кровь, –

Но над ним спасительно сияет

  Ангела любовь.

«Как настанет Страшный Суд…»

Как настанет Страшный Суд,

Никого уж не спасут

Воздыханья да молитвы.

Видишь, демоны глядят, –

Ждет расправы весь их ад,

Словно волки – лютой битвы.

Быть и нам у них в когтях,

Коль забудем Божий страх,

На миру осуетимся,

Убежим от Божьих паств,

И сластьми житейских яств

Через меру насладимся.

Не забудем же дорог

В Божий радостный чертог,

В обиталище блаженных,

И пойдём под Божий кров

Мы в толпе Его рабов,

Терпеливых и смиренных.

«Не с кольцом ли обручальным…»

Не с кольцом ли обручальным

Ты вошла в его покой?

Загорись огнём прощальным

У него над головой.

Словно капли воска, тая,

С пожелтелого лица

Слёзы пусть падут, лобзая

Золотой обвод кольца.

Как из дымного кадила,

Ладан трепетной мольбы

К Богу робко и уныло

От Его взойдёт рабы.

«Полночь, а не спится…»

Полночь, а не спится.

Девочка боится,

Плачет и томится

Смертною тоской, –

Рядом, за стеною,

Гроб с её родною,

С мамою родной.

Что ж, что воскресенье!

Завтра погребенье,

Свечи, ладан, пенье

Над её родной,

И опустят в яму,

И засыплют маму

Чёрною землёй.

«Мама, неужели

Ты и в самом деле

В гробе, как в постели,

Будешь долго спать?» –

Девочка шептала.

Вдруг над нею стала

С тихой речью мать:

«Не тужи, родная,

Дочка дорогая, –

Тихо умерла я,

Мне отрадно спать.

Поживи, – устанешь,

И со мною станешь

Вместе почивать».

«Лживые двери твои безучастны…»

Лживые двери твои безучастны,

Окна глухие в твоём терему,

Внешние шумы и песни напрасны, –

Им и к порогу не стать к твоему.

Как же ты там, за стеною ревнивой?

Кто же беседу с тобою ведёт?

Или с улыбкою робкой и лживой

Призрак бессильный тебя стережёт?

«Задрожали…»

  Задрожали,

  Засверкали

Хоры солнечных лучей,

  Замолчали

  Все печали

Утомительных ночей.

  Над полями,

  Над реками –

Вереницы звонких птиц,

  И тропами

  Меж хлебами

Ходят стаи небылиц.

«Вереницы мечтаний порочных…»

Вереницы мечтаний порочных

Озарили гнилые темницы:

В озарении свеч полуночных

Обнажённые пляшут блудницы,

И в гремящем смятении трубном,

С несказанным бесстыдством во взгляде,

Потрясает сверкающим бубном

Скоморох в лоскуточном наряде.

Высоко поднимая колени,

Безобразные лешие лают,

И не ищут скрывающей тени,

И блудниц опьянелых ласкают.

И, внимая нестройному вою,

Исхудалые узники плачут,

И колотятся в дверь головою,

И визжат, и хохочут, и скачут.

«Господи, имя звериное…»

Господи, имя звериное

Ты на меня положил,

Сердце мне дал голубиное,

Кровь же мою распалил.

Дни мои в горьком томлении,

Радости нет ни одной,

Нет и услады в молении.

Пламенный меч надо мной,

Меч беспощадного мстителя, –

Над головою огонь.

Нет мне в пустыне спасителя,

И не уйти от погонь.

«В одеянии убогом…»

В одеянии убогом,

По тропинкам, по дорогам,

Покаянный труд подъяв,

Без приюта я скитаюсь,

Подаяньем я питаюсь

Да корнями сочных трав.

Кто ни встретится со мною,

Скажет всяк с усмешкой злою:

«Эту жёлтую свечу

Для чего с собой ты носишь?

Что её давно не бросишь?»

Поневоле я молчу.

Как сказать, что верю чуду,

Что свечу беречь я буду,

И смиренно буду ждать,

Что сама она зажжётся,

И Господня изольётся

Надо мною благодать!

«Тщетное томление моей жизни…»

Тщетное томление моей жизни,

Ты возникло в недобрый час,

Но власти не дам укоризне,

  Доколе мой свет не угас.

Покорно всё в себя претворяю,

Ни жизни, ни смерти не зову,

Медленно каждый день умираю,

  И всё ещё живу.

«Во мне мечты мои цветут…»

Во мне мечты мои цветут,

Восходят, блещут и заходят,

И тучи гневные несут,

И бури грозные приводят.

Всё предстоящее – лишь тень,

И всё мгновенно, всё забвенно, –

Но где ж сияет вечный день,

Какая тайна неизменна?

О чём мечтаю я землёй,

Водой, огнём и небом ясным,

Ночною быстрой тишиной,

И днём медлительным, но страстным?

Один ли я томлюсь во всём,

В томленьи вечно неутешном,

Иль жизнь иная есть в ином,

В блаженном Духе, или в грешном?

«Мы грех совершили тяжёлый…»

Мы грех совершили тяжёлый, –

Владыке, горящему Змию,

Над телом распутницы голой

Служили в ночи литургию.

Кощунственны были моленья,

Бесстыдные длились обряды,

И тусклым огнём вожделенья

Горели смущённые взгляды.

О злая, о мрачная сила!

В чаду богохульных курений

Не ты ли меня напоила

Отравой больных вдохновений?

Не ты ль, простодушную веру

Сгубивши в томительном блуде,

Сжигаешь зловонную серу

В нечистом и смрадном сосуде?

«Воздухом дольным дышать…»

Воздухом дольным дышать

  Трудно и больно.