Том 4. Драматические поэмы. Драмы. Сцены - [8]

Бичуй, мой слог, секи бичом,

Топчи и конь мой вороной.

И поток златых кудрей

Окровавленного лика

Скажет многих книг мудрей:

Жизнь прекрасна и велика.

Нет, не одно тысячелетье

Гонитель туч, суровый Вырей,

Когда гнал птиц лететь своею плетью,

Гуси тебя знали, летя над Сибирью,

Твой лоб молнии били, твою шкуру секли ливни,

Ты знал свисты грозы, ведал ревы мышей,

Но, как раньше, блистают согнутые бивни

Ниже упавших на землю ушей.

И ты застыл в плащах космато-рыжих,

Как сей страны нетленный разум,

И лишь тунгуз бежит на лыжах,

Скользя оленьим легким лазом.

О, дикое небо, быть Ермаком,

Врага Кучума убивать,

Какой-то молнии куском

Бросать на темную кровать!

Перед тобою, Ян Собеский,

Огонь восторга бьется резкий.

И русские вы оба,

Пускай и «нет» грохочет злоба.

Юный лик спешит надвинуть

Черт порочных чёрта сеть.

Но пора настала минуть

Погремушкою греметь!

Пояс казацкий с узорной резьбой

Мне говорил о серебре далеких рек,

Иль вспыхнувший грозно в час ночи разбой –

То полнило душу мою, человек.

То к свету солнца Купальского

Я пел, ударив в струны,

То, как конь Пржевальского,

Дробил песка буруны.

И, как сквозь белый порох, стен

Блестят иконы Византии,

Так не склоню пред вами я колен,

Судители России.

Смотрите, я крылом ширяю

Туда, в седой мглы белый дол,

И вас полетом примиряю,

Я, встрепенувшийся орел.

Мы – юноши. Мечи наши остро отточены.

Раздавайте смело пощечины.

Юношей сердца смелей,

Отчизны полей королей!

Кумирами грозными, белыми,

Ведайте, смелы мы!

Мы крепнем дерзко и мужаем

Под тяжким бедствий урожаем.

Когда в десне судьба резцом прорежет,

Несется трусов вой и скрежет.

Меч! Ты предмет веселый смеха,

Точно серьги для девиц,

Резвых юношей утеха,

Повергая царства ниц.

О мире вечном людской брехни

Поклоннику ты скажешь:

Сейчас умрешь! Еще вздохни! –

И холодно на горло ляжешь.

Учитель русского семейства,

Злодей, карающий злодейство.

Блажен, кто страсть тобой владеть

Донес до долга рокового.

Промолвит рок тебе: ответь! –

Ты року скажешь свое слово.

А страницы воли звездной

Прочитает лязг железный.

Он то враг, то брат свободы,

Меч, опоясавший народы.

Когда отчизна взглядом гонит,

Моей души князь Понятовский

Бросался с дерзостью чертовской,

Верхом плывет и в водах тонет…

Военная песнь, греми же всё ближе!

Греми же! Звени же!

IX

<Второй голос.>

Из отдыха и вздоха

Веселый мотылек

На край чертополоха

Задумчиво прилег.

Летит его подруга

Из радуги и блеска,

Два шелковые круга,

Из кружева нарезка.

И юных два желанья,

Поднявшихся столбом,

Сошлися на свиданье

И тонут в голубом.

На закон меча намек

Этот нежный мотылек.

Ах, юнак молодой,

Дай тебе венок надену!

Ты забудешь разбой,

Ты забудешь измену.

X

<Воин песни.>

Но пусть свобод твоих становища

Обляжет сильных войск змея.

Так из чугунного чудовища

Летит высокая струя.

Мы жребия войн будем искать,

Жребия войн, земле неизвестного,

И кровью войны будем плескать

В лики свода небесного.

Ведь взоры воинов морозны,

А их уста немы и грозны.

Из меди и стали стянут кушак,

А на голове стоит шишак.

Мы устали звездам выкать,

Научились звездам тыкать,

Мы узнали сладость рыкать.

Пусть в ресницах подруг,

Как прежде, блистает таинственное.

Пусть труды и досуг

Юношей – страсть воинственная.

Все ходит сокол около

Прямых и гладких стен.

В походке странной сокола

Покой предчувствием смятен.

Он ходит, пока лов

Не кончен дикой смерти,

И телом мертвых соколов

Покой темницы смерьте.

1911–1912

Лесная тоска >*

Вила.

Пали вой полевые

На речную тишину.

Полевая, в поле вою,

Полевую пою волю,

Умоляю и молю так

Волшебство ночной поры,

Мышек ласковых малюток,

Рощи вещие миры:

Позови меня, лесную,

Над водой тебе блесну я,

Из травы сниму копытце,

Зажгу в косах небеса я

И, могучая, босая,

Побегу к реке купаться.

Лешак.

Твои губы – брови тетерева,

Твои косы – полночь падает.

О тебе всё лето реву,

Но ничто, ничто не радует.

Светлых рыбок вместо денег

Ты возьмешь с речного дна,

В острых зубках, как вареник,

Вдруг исчезнула одна.

Без сметаны она вкусна,

Хрупко бьется на зубах.

На стене сырой, где клятва,

Я слезами стены вымою.

Где ручьями сырость капает,

Над призраком из сырости,

Словам любви, любимая,

Тогда ужель не вырасти –

Булавка нацарапает.

<Вила.>

Ты это, ветер, ты?

Верю, ветер любит ни о чем

Грустить неучем,

После петь путь

Моих ветреных утренних пят,

Давать им лапти легких песен,

А песен опасен путь.

Мой мальчик шаловливый и мятежный,

Твои таинственные нити

Люблю ловить рукою нежной,

Ковры обманчивых событий.

Что скажешь ты?

Ветер.

На обрыве, где гвоздика,

Возле лодки, возле весел,

Озорной, босой и весел,

Где косматому холопу

Стражу вверила халупа,

Парень неводом частым отрезал,

Вырезав жезел,

Русалке-беглянке пути.

Как билась русалка, страдая!

Сутки бьется она в сетке,

Где течения излом,

Вместе с славкой ястребиной,

Желтоокой и рябой.

Рыбак, – он силой чар ужасных

Богиню в невод изловил

И на руках ее прекрасных

Веревки грубой узлы вил.

Вила.

Беру в свидетели потомство

И отдаленную звезду,

С злодеем порвано знакомство,

На помощь девушке бегу.

Ветер.

Что же, волосы развеяв,

По дороге чародеев

Побеги меж темных елей.

Ах, Вила, Вила!

Ты простодушьем удивила

Меня, присяжного лгуна,

Не думал я, что сразу

Поверишь ты рассказу.

Разве есть тебя резвей

В сердце простодушном,

Каждой выдумке послушной?

<Вила.>

Зачем ты обманул?