Том 3. Военные походы запорожцев, 1686–1734 - [138]

Царь Петр Алексеевич извещал князя Меншикова, находившегося в то время в городе Харькове, что запорожцы собрались близ крепости Новобогородицкой на реке Самаре и что поэтому нужно опасаться, как бы они не причинили ей чего-нибудь дурного, а также как бы они не были проведены своим кошевым атаманом и войсковым судьей через Переволочну на соединение к шведам. Поэтому государь приказывал князю поставить в удобном месте ингерманландский русский полк, «дабы иметь око на их поход»; также, если возможно, прибавить в Новобогородицкую крепость и в Каменный Затон полка два или больше того гарнизонного войска; в самой же Сечи постараться переменить через посредство миргородского полковника Даниила Апостола главную старшину – кошевого атамана и войскового судью.

Впрочем, едва этот приказ успел дойти по назначению, как царь марта 1-го дня отправил тому же Меншикову другой приказ. Этим последним приказом внушалось, как можно стараться о том, чтобы склонить на русскую сторону запорожское войско, действуя на казаков прежде всего добрым словом и только в крайнем случае оружием. «В Каменном Затоне учинить командира из бригадиров, кто поумнее, ибо там не все шпагою, но и ртом действовать надлежит, а кого (следует учинить), то полагаюсь на вас; пункты посылаю при сем; токмо едина материя суть, чтоб смотреть и учинить запорожцев добром по самой крайней возможности; буде же оные явно себя покажут противными и добром сладить будет невозможно, то делать с оными, яко со изменниками»[636].

В чем, собственно, состояли пункты, посланные царем Меншикову, неизвестно; но, по замечанию Голикова, «содержание их было то, чтоб склонить казаков к избранию нового кошевого ласкою и подарками[637].

На письмо государя вместо князя Меншикова дал ответ марта 3-го дня 1709 года князь Григорий Федорович Долгорукий: «О воровстве запорожцев неоднократно писал я до миргородского полковника, дабы оный, выбрав из своего полка добрых казаков и удовольствовав послал в Запороти в разные курени, чем бы возможно там заводчиков, кошевого и судью, испровергнуть и во всех противниках доверие учинить, також и господин гетман в свою сторону с общего совету отвращая оных своевольников, писал и другими способы (-ами) тайно и неусыпно трудился, как и ныне удовольствовав деньгами, посылает с письмами казаков, которые прежде сего были в Сече кошевыми… чрез которых надеется с помощью божией оных удержать»[638].

Но скоро оказалось, что и эти меры были уже напрасны.

Уже в самом начале марта сам царь писал о запорожцах князю Меншикову: «Запорожцы, а паче дьяволе кошевой, уже явные изменники стали, и зело опасно Богородицкова не для города, но для артиллерии и аммуниции, которой зело там много, а людей мало; того ради зело потребно один конный полк, хотя из тех, которые с Кампелем, послать в оную, и велеть оному там побыть, пока из Киева три полка будут в Каменной Затон, из которых велет сот пять водою туда отправить на перемену сему конному; впрочем, извольте сами сему подобных дел смотреть; ибо я, отдаления ради, не всегда и не скоро могу слышать все»[639].

Обнадеженные гетманом Мазепой и настроенные кошевым атаманом Гордиенком, запорожские казаки действительно с этого времени решили большинством голосов действовать против русского царя. Сперва из Сечи отправлена была депутация в числе 80 человек с каким-то полковником к гетману Мазепе с объявлением о том, что казаки берут его сторону, так как они узнали, что деньги, которые царь прислал им в подарок, отняты им у казака Фляка[640] и что это вовсе не подарок, а добыча, отнятая царем силой у одного брата и отданная другому[641].

После отправки депутации к Мазепе, запорожцы, конница и пехота в числе 1000 человек[642] под предводительством «властного» кошевого атамана Константина Гордиенка, войскового судьи и писаря, взяв с собой знамена, бунчук, булаву и десять пушек, марта 1-го числа двинулась из Сечи в Переволочну, которую искони веков считали своим городом и от которой рассчитывали добраться до стана шведского короля. Покидая Сечь, запорожцы оставили там наказным кошевым атаманом Михаила Симонченка, который, «вслед за отходом Гордиенка, известил воеводу Каменного Затона Чирикова о том, что властный кошевой поднял рушение в малороссийские города не для измены великому государю, а для самой певной слушности и досконалной речи, для чего людям их от находу разных войск утиски и грабление чинятся, и, получивши свое желание, возвратитца на свое место»[643]. Тем временем, когда запорожцы вошли в украинские города, то к ним стали приставать городовые казаки и таким «пристальцам кошевой давал по полтине на человека, на которую дачу дано ему от шведского короля 6000 рублев, а запорожцам дано по три рубля на человека»[644]. Однако, идя на соединение с королем Карлом, запорожцы везде объявляли, будто бы они идут на соединение с великороссийским войском, за что им вторично послано было царское жалованье от русского царя[645]. Придя в Переволочну марта 11-го числа в пятницу, кошевой Гордиенко написал письмо тамошнему полковнику Нестулею, и по тому письму полковник Нестулей вышел с пятьюстами конницами для рады. В субботу той же недели присланы были от Мазепы посланцы Чуткеевич и Мокеевич с письмами. Марта 12-го дня в воскресенье в Переволочне произошла рада в присутствии посланцев гетмана Мазепы. На раде перед всем войском были прочитаны гетманские письма, в которых говорилось о том, что русский царь угрожал «искоренить воров и злодеев запорожцев», а жителей малороссийских городов перевести в великороссийские города за Волгу, в подтверждение чего приводилось доказательство, что уже и теперь московское войско, находясь в здешних краях, «чинит разорение паче шведа». После прочтения таких писем и после тайной раздачи кошевым атаманом денег «скудным людям» из запорожцев, многие на раде стали кричать, чтоб «быть в Мазепину сторону». И тогда полковник Нестулей и все запорожское войско, как конница, так и пехота, решили идти в ближайший вторник под город Царичанку, где стояло 3000 человек московского войска