Том 3. Князь Велизарий - [170]

— У вас есть честные свидетели, которых вы бы хотели вызвать на суд, чтобы они подтвердили, что вы не изменник?

Велизарий ему ответил, что у него есть четверо подобных свидетелей.

— Кто они такие? Присутствуют ли они в городе?

— Нет, ваше Величество.

— Назовите их имена.

— Гейлимер, бывший король вандалов, Ваттих, бывший король готов, Хосров, великий король Персии, Заберган, великий хан болгарских гуннов. Они точно могут сказать, что я не предатель!

* * *

Госпожу Антонину обвинили в пособничестве. Рассказывали, что когда ее привели в суд, она говорила так нетвердо и иносказательно, как будто страдала от старческого слабоумия. Она вспоминала неприятные вещи в жизни Юстиниана до того, как он стал императором. Говорят, что ее разговоры были странными и ироничными. Антонина говорила:

— У моей подруги Теодоры из клуба фракции Синих была комнатная собачонка жадная и похотливая. По ночам она рассказывала этой собачонке разную теологическую чепуху и кормила мерзкое животное кусочками сырого мяса. Это была любопытная тварь. Она лизала ноги всех важных людей в городе и обнюхивала каждый фонарный столб. Мы называли его Цезарь, но до этого у него было ужасное варварское имя готов.

Госпожа также добавила:

— Ваше Величество, когда-то мне был знаком маленький улыбающийся розовощекий человечек, которому удалось переспать с тремя поколениями женщин одного семейства. (Госпожа имела в виду госпожу Хрисомалло, ее дочь и внучку.) Он возносил молитву Вельзевулу, но не смог выучиться хорошо владеть греческим языком. Мне очень жаль, что я всегда была вежлива с этим маленьким, улыбающимся, розовощеким человечком.

Юстиниан начал злиться и постарался побыстрее ее отпустить.

— Эта благородная дама сошла с ума, ей должны помочь доктора. Мы ее отпускаем.

Но госпожа продолжала говорить.

— Все хорошенькие девушки из клуба Синих жаловались на этого Жадину. Они говорили, что он заставляет их делать отвратительные вещи, очень жаден и не желает платить за любовные услуги. Они еще говорили, что он путает духовный экстаз с плотским, поклоняется неправильным богам и воняет козлом!

— Уберите ее! Сейчас же уберите! — пронзительно закричал Юстиниан.

— Да, от него воняло смесью благовоний и козлом, он мочился в постель, а на ляжках у него были бородавки.

Затем был произнесен приговор. Наказания преступникам были назначены самые разные. Часть из обвиняемых ждала смерть — отсечение головы топором. Некоторых повесили, а некоторых виновных ждало пожизненное заключение. Но Херодиана и Иоанна Эпикурейца помиловали.

Госпожу заключили в Замок Покаяния, построенный Теодорой, а ее состояние передали церкви. Велизарию оставили жизнь, но лишили его всех заслуг и имущества, он не мог получать даже обычные пособия для нищих. Но Юстиниан страшно ему отомстил. Да, мне жутко говорить об этом, поэтому я постараюсь побыстрее сообщить вам об этом несчастье. В тот же вечер его лишили зрения и выжгли глаза раскаленными докрасна иглами.

* * *

Госпожа лежала на койке в палате для больных в Замке Покаяния. Она вызвала меня ночью и сказала:

— Евгений, ты сильно боишься императора? Сильнее, чем ты любишь меня и моего дорогого мужа?

— Что вы хотите мне приказать, госпожа? Я к вашим услугам.

— Евгений, возьми лодку и переправься через Босфор и притаись у Бронзового дома. Когда утром освободят Велизария, тебе придется стать у него поводырем. Они его освободят очень рано, когда улицы еще будут пустыми.

Я ждал Велизария на площади Августа. Мне пришлось его ждать много часов. На рассвете я увидел, что его грубо вышвырнули из ворот два пьяных солдата. Один из них крикнул:

— Старик, иди и поищи себе счастья и денег! Ты свободен, как воздух.

— Ага, — подхватил другой солдат, — без денег, без дома, слепой и без славы!

К ним подошел молодой капрал и отругал солдат:

— Вы, грязные животные. Вам не следовало поднимать ваши морды над корытом помоев. Приказываю вам, убирайтесь и ложитесь на спину в зале Бронзового дома. На потолке вы увидите нарисованные картины его подвигов. Там изображена великая победа у отметки Десятой мили и Трикамерона, и победа в Неаполе, и защита Рима и сражение у моста Мульвия. На этих картинах император получает победные трофеи — королей и королевства и все, что так ценят монархи. И кто дал ему все это? Велизарий, над которым вы сейчас издеваетесь и смеетесь над его слепотой и говорите, что у него не осталось воспоминаний о славе!

Велизарий повернул к капралу незрячее лицо и сказал:

— Потише, капрал! Раз император кого-то ненавидит, его солдаты не должны хвалить этого человека.

Капрал ему ответил:

— Мой отец сражался в Персии и в Африке в рядах ваших кирасиров. Он погиб в Риме, защищая мавзолей Хадриана. Если эти бездельники смеют вас оскорблять, они также оскорбляют память моего отца. Вот вам рукоятка от копья, уважаемый храбрец, чтобы легче было шагать. Мне все равно, если кто-то услышит мои слова: «Славу не убить раскаленной иглой!»

На улицах никого не было кроме бездомных нищих. Велизарий держал в руках посох и неуверенно шагал по главной улице по цветным мраморным плитам тротуара. Я следовал за ним поодаль. Он дошел до статуи Слона и остановился, чтобы потрогать толстые ноги животного. Я слышал, как он бормотал: