Том 3. Карлссон, который живет на крыше - [76]

Карлссон повернулся к Малышу:

— Слышал? Неужели она всегда так с тобой обращается, несчастный ты ребенок?!

И он с довольным видом ухмыльнулся:

— Хорошо, что она и со мной так обращается, ведь должна же быть на свете справедливость, иначе я не играю!

И они уселись на полу перед телевизором — Карлссон и Малыш и ели много-много торта в ожидании, когда покажется на экране фрёкен Бокк.

— Сейчас она появится! — сказал папа.

И в самом деле, она появилась! И господин Пекк тоже. Он был ведущим программы.

— Домокозлючка собственной персоной! — воскликнул Карлссон. — Ха-ха! Ну и позабавимся же мы сейчас!

Фрёкен Бокк вздрогнула. Всем почти показалось, что она услыхала слова Карлссона. А может, она все-таки очень нервничала, представ пред лицом всего шведского народа, чтобы продемонстрировать, как готовить «Вкусную мешанину фрёкен Хильдур Бокк».

— Расскажите нам, расскажите, как вам пришла в голову мысль приготовить именно это блюдо? — спросил господин Пекк.

— А скажите-ка, скажите, — повторила его слова фрёкен Бокк, — если у вас есть сестра, которая ровно ничего не смыслит в приготовлении еды…

Больше она ничего произнести не успела, Карлссон, протянув свою пухлую ручонку, выключил телевизор.

— Домокозлючка приходит и уходит, когда я этого хочу, — сказал он.

Но тут мама Малыша велела ему:

— Сейчас же включи обратно… и попробуй сделать так еще хоть раз, и ты немедленно вылетишь отсюда!

Карлссон толкнул Малыша в бок и прошептал:

— Что, в этом доме уже ничего и сделать нельзя?

— Тише, мы будем смотреть на фрёкен Бокк, — сказал Малыш.

— Нужно как следует посолить, и поперчить, и посыпать карри — тогда будет вкусно, — продолжала фрёкен Бокк.

И она щедро солила, и перчила, и посыпала карри свое блюдо, а когда жаркое было готово, она лукаво поглядела с экрана телевизора и спросила:

— Не желаете ли попробовать?

— Спасибо, только не я, — ответил Карлссон. — Но если ты дашь мне имя и адрес тех самых деток — поглотителей огня, я приведу их к тебе попробовать твое варево!

Потом господин Пекк поблагодарил фрёкен Бокк за то, что она пожелала прийти и продемонстрировать, как она готовит свое вкусное жаркое под соусом. Телевизионное время фрёкен Бокк явно истекло, но тут она воскликнула:

— Скажите-ка, скажите! Нельзя ли послать привет моей сестре Фриде, домой, на улицу Фрейгатан?

Господин Пекк явно заколебался:

— Скажите-ка, скажите… ну, ладно, только побыстрее!

И тогда фрёкен Бокк, помахав рукой с экрана, сказала:

— Привет, привет, Фрида, как поживаешь? Надеюсь, ты не свалилась со стула?

— Я тоже на это надеюсь, — откликнулся Карлссон, — потому что хватит с нас землетрясений на крайнем севере Норланда.

— О чем ты? — спросил Малыш. — Ты ведь, верно, даже не знаешь, такая ли эта Фрида тяжелая, как фрёкен Бокк.

— Подумать только, знаю! — сказал Карлссон. — Я был у них на улице Фрейгатан разок-другой и играл там в привидение.

Потом Карлссон и Малыш поели еще торта и посмотрели по телевизору выступление жонглера, который мог бросать в воздух пять тарелок одновременно, не уронив при этом ни одной. «Вообще-то жонглеры — скучные», — думал Малыш. Но рядом сидел с горящими глазами Карлссон, и Малыш был счастлив. Ведь именно сейчас и наступило настоящее веселье, и так прекрасно было все, что его окружало: и мама, и папа, и Буссе, и Беттан, и Бимбо… и еще Карлссон.

Когда торт был съеден, Карлссон взял красивое блюдо, на котором он лежал, и хорошенько облизал. Потом подбросил блюдо в воздух точь-в-точь так, как это делал со своими тарелками жонглер.

— Да, — сказал он, — ловкий этот дядька в ящике! А кто на свете самый лучший бросальщик блюд? Отгадай-ка!

Он швырнул вверх блюдо от торта так, что оно почти коснулось потолка, и Малыш испугался.

— Не надо, Карлссон, не надо!

Мама и все остальные продолжали смотреть телевизор, на экране которого теперь уже танцевала балерина. И никто даже не заметил, что вытворял Карлссон. Ничуть не помогло и то, что Малыш сказал ему: «Не надо!» Карлссон беспечно продолжал подбрасывать блюдо.

— Вообще-то блюдо у вас красивое, — сказал Карлссон и подкинул блюдо к потолку. — Вернее, у вас было красивое блюдо, — поправил он самого себя и наклонился, чтобы собрать осколки. — Ну, да ладно, ведь это дело житейское…

Но мама услыхала звяканье, когда блюдо упало и разбилось. Шлепнув как следует Карлссона ниже спины, она сказала:

— Это было мое самое красивое блюдо для торта, и никакое оно не «дело житейское».

Малышу не понравилось, как обошлись с самым лучшим в мире бросальщиком блюд, но он-то понимал, что мама расстроена из-за разбитого блюда, и поспешил ее утешить:

— Я выну деньги из моей свинки-копилки и куплю тебе новое блюдо.

Но тут Карлссон гордо сунул руку в карман и выудил оттуда пятиэровую монетку, которую отдал маме:

— Я сам плачу за то, что разбиваю. Вот! Пожалуйста! Купи блюдо, а сдачу, которая останется, можешь взять себе.

— Спасибо, милый Карлссон! — сказала мама.

Карлссон с довольным видом кивнул головой:

— Или купи на них какие-нибудь маленькие дешевые вазочки, которые ты сможешь швырять в меня, если меня угораздит прийти сюда, а тебя — разозлиться.

Малыш прижался к маме и спросил: