Том 3. Франческа да Римини. Слава. Дочь Иорио. Факел под мерой. Сильнее любви. Корабль. Новеллы - [113]

Коррадо. Нет, ты права. Да это верно, кажется, будто я действительно собираюсь бежать. Я слишком тороплюсь. Не думаешь ли ты, что мне необходимо очиститься в море? Может быть, я хочу обратить позорный поступок в славный подвиг? Ты ничего не знаешь?

Мария. Не говори так со мной! Если я оскорбила тебя, не наказывай меня. Умоляю, прости меня. Вот я опять так же покорна, как когда я вошла. Я хочу только служить тебе, помочь твоему слуге. Все ли готово? Не надо ли чего-нибудь сделать для тебя? Нет ли для меня какого-нибудь дела? Вот не закрыт еще ящик, вот книги.

Она наклоняется к книгам, готовая приняться за дело. Он на мгновение задумывается и приходит в себя. Голос его снова тверд.

Коррадо. Оставь. Не утомляй, не утруждай себя. Встань. Время еще есть.

Мария. Ах! Позволь мне хоть уложить твои книги, перебрать их одну за другой, чтобы ты вспоминал про это, когда будешь раскрывать их. Дела и подвиги Александра Великого, Данте, Геродота, Одиссея, стихотворения и письма Микеланджело.

Желая скрыть волнение, она нагибается, берет книги и вполголоса читает названия на корешках.

Коррадо. Оставь, Мария. Встань. Поспею, поди, сядь со мной.

Он склоняется к ней и берет ее за руку, желая поднять ее. Она оставляет книги, оборачивается, берет руку друга и страстно прижимается к ней губами. Она встает.

Мария. Ах! Почему ты вдруг стал так нежен?

Она глядит ему прямо в глаза и вдруг начинает плакать.

Коррадо. Мария!

Слезы сразу прекратились.

Мария. Что ты сделал?

Коррадо. О чем ты спрашиваешь? Почему?

Мария. Я никогда не видала на лице мужчины столько скорби. Ах, я никогда не видала тебя таким! Ты как будто опустился в пропасть и снова вышел из нее. В твоей голове промелькнула какая-то мысль и омрачила тебя. Что за мысль? Я что-то чувствую, но не вполне понимаю. Скажи мне!

Коррадо. Не мучься, дорогая моя. Я прогоню с твоих утомленных глаз зловещие грезы.

Он привлекает ее к себе и касается ее век губами, пытаясь улыбнуться.

Мария. Когда ты опускаешь мои веки, я лучше вижу в глубине моей души.

Коррадо. Что ты видишь?

Мария. Это началось вчера.

Коррадо. Что именно?

Она прижимается к его груди и говорит ему с таинственным волнением в голосе.

Мария. Когда я вчера выходила, я почувствовала, что наступила весна. В руках моих были первые фиалки, я вся промокла от мартовского дождя и не знаю, почему, мое сердце билось как-то особенно. А когда я, войдя в комнату, увидела, что ты прощаешься с братом, я сразу почувствовала, что день обрывается и падает, как что-то тяжелое, что падает глубоко и уже никогда больше не вернется. Каждый день уходит, знаю, но этот уходит как-то особенно. И ты, и брат показались мне, как бы сказать, старше. Казалось, что сразу как будто из-под земли выползла какая-то осень. И когда я протянула тебе букетик фиалок, я видела, как его брала твоя рука, а не сам ты, ты уже погрузился во мрак И когда брат заговорил со мной о солнце на Авентине, я не могла удержаться от слез.

Он, взволнованный, прижимает ее к груди.

Коррадо. Ты плакала? А что тогда сказал тебе брат?

Она прижимается головой к нему.

Не отвечаешь?

Мария. Я прислушиваюсь к биению твоего сердца. Оно сильно бьется.

Коррадо. Что он сказал тебе?

Мария. Разве мой брат не брат также и тебе?

Коррадо. Да, Мария.

Мария. Разве ты ему не дороже всего на свете?

Коррадо. Он мне дорог.

Мария. С раннего детства, наяву и во сне, один для другого, один достойный другого. Разве не правда?

Коррадо. Ну, так что же?

Мария. Разве он не должен знать всю правду?

Коррадо. Ты сказала ему?

Она прячет свое лицо на его груди.

Мария. Да.

Коррадо. Все?

Мария. Все. (Она чувствует слабое движение, как будто он хочет оттолкнуть ее.) Нет, не отталкивай меня!

Коррадо. Я не отталкиваю.

Мария. Я почувствовала, как ты невольно сделал это. Ты опять не доверяешь мне!

Коррадо. Нет, Мария.

Мария. Не оскорбляй меня больше! Не думай, что я хочу быть тебе в тягость! Я открылась брату, потому что не могла дальше жить во лжи. Это была исповедь свободного сердца свободному сердцу, я не склоняла головы, я говорила это не для того, чтобы искать помощи или совета, но чтобы приготовить для своей любви большее одиночество, чтобы принести для тебя высшую жертву, чтобы пожертвовать ради тебя своим тихим очагом. Ты понимаешь меня? И сразу пятно вины показалось мне чистой невинностью. Все стало просто и легко. Я теперь стою с тобой на грани пустыни, вся моя прежняя жизнь представляется мне пылинкой и покрытой пеплом дорогой, по которой я шла, заплутавшись, блуждая, пока не встретилась с тобой. Мой дух будет витать в твоей походной палатке. Я могу взирать на открытые тобой звезды. Я узнаю в себе твой род. Как ты, я буду петь среди мучений. Все, чего ты ни потребуешь от меня, я буду исполнять, кроме одного: любить тебя сильнее — этого я не умею.

Он горячо прижимает ее к сердцу.

Коррадо. О! Ты моя, моя! Слишком поздно я узнал тебя! Слишком поздно полюбил! Из каких глубин вознеслась до твоих уст эта песнь? Я искал в ее мелодии тот образ, который сейчас вижу перед собой. Что мне дано было так ясно услышать и понять ее, это, пожалуй, последний дар судьбы. Я думал, что уже никогда ничего не услышу, кроме какого-то зловещего гула. Такое наслаждение выпадает лишь на долю того, кто уходит безвозвратно.