Том 3. Басни, стихотворения, письма - [10]

   Какая разница меж нами!

Когда, расширяся шумящими крылами,

   Ношуся я под облаками,

   То всюду рассеваю страх:

Не смеют от земли пернатые подняться,

Не дремлют пастухи при тучных их стадах;

Ни лани быстрые не смеют на полях,

   Меня завидя, показаться».

Пчела ответствует: «Тебе хвала и честь!

Да продлит над тобой Зевес свои щедроты!

А я, родясь труды для общей пользы несть,

  Не отличать ищу свои работы,

Но утешаюсь тем, на наши смотря соты,

Что в них и моего хоть капля меду есть».

Заяц на ловле

   Большой собравшися гурьбой,

   Медведя звери изловили;

   На чистом поле задавили —

    И делят меж собой,

    Кто что́ себе достанет.

А Заяц за ушко медвежье тут же тянет.

     «Ба, ты, косой»,

  Кричат ему: «пожаловал отколе?

  Тебя никто на ловле не видал».—

   «Вот, братцы!» Заяц отвечал:

«Да из лесу-то кто ж, — всё я его пугал

   И к вам поставил прямо в поле

    Сердечного дружка?»

Такое хвастовство хоть слишком было явно,

   Но показалось так забавно,

Что Зайцу дан клочок медвежьего ушка.

   Над хвастунами хоть смеются,

А часто в дележе им доли достаются.

Щука и кот

Беда, коль пироги начнет печи сапожник,

   А сапоги тачать пирожник,

   И дело не пойдет на лад.

   Да и примечено стократ,

Что кто за ремесло чужое браться любит,

Тот завсегда других упрямей и вздорней:

   Он лучше дело всё погубит,

     И рад скорей

    Посмешищем стать света,

  Чем у честных и знающих людей

Спросить иль выслушать разумного совета.

   Зубастой Щуке в мысль пришло

  За кошачье приняться ремесло.

Не знаю: завистью ль ее лукавый мучил,

  Иль, может быть, ей рыбный стол наскучил?

Но только вздумала Кота она просить,

  Чтоб взял ее с собой он на охоту,

   Мышей в анбаре половить.

«Да, полно, знаешь ли ты эту, свет, работу?»

   Стал Щуке Васька говорить:

  «Смотри, кума, чтобы не осрамиться:

    Не даром говорится,

   Что дело мастера боится».—

«И, полно, куманёк! Вот невидаль: мышей!

    Мы лавливали и ершей».—

  «Так в добрый час, пойдем!» Пошли, засели.

   Натешился, наелся Кот

  И кумушку проведать он идет;

А Щука, чуть жива, лежит, разинув рот,—

   И крысы хвост у ней отъели.

Тут видя, что куме совсем не в силу труд,

Кум замертво стащил ее обратно в пруд.

    И дельно! Это, Щука,

     Тебе наука:

    Вперед умнее быть

   И за мышами не ходить.

Волк и кукушка

«Прощай, соседка!» Волк Кукушке говорил:

«Напрасно я себя покоем здесь манил!

  Всё те ж у вас и люди, и собаки:

Один другого злей; и хоть ты ангел будь,

   Так не минуешь с ними драки».—

   «А далеко ль соседу путь?

  И где такой народ благочестивой,

  С которым думаешь ты жить в ладу?» —

   «О, я прямехонько иду

   В леса Аркадии счастливой.

   Соседка, то́-то сторона!

  Там, говорят, не знают, что́ война;

   Как агнцы, кротки человеки,

   И молоком текут там реки;

Ну, словом, царствуют златые времена!

Как братья, все друг с другом поступают,

И даже, говорят, собаки там не лают,

    Не только не кусают.

   Скажи ж сама, голубка, мне,

   Не мило ль, даже и во сне,

  Себя в краю таком увидеть тихом?

   Прости! не поминай нас лихом!

   Уж то-то там мы заживем:

    В ладу, в довольстве, в неге!

  Не так, как здесь, ходи с оглядкой днем,

  И не засни спокойно на ночлеге».—

  «Счастливый путь, сосед мой дорогой!»

Кукушка говорит: «а свой ты нрав и зубы

   Здесь кинешь, иль возьмешь с собой?» —

    «Уж кинуть, вздор какой!» —

  «Так вспомни же меня, что быть тебе без шубы».

    Чем нравом кто дурней,

Тем более кричит и ропщет на людей:

Не видит добрых он, куда ни обернется,

  А первый сам ни с кем не уживется.

Петух и жемчужное зерно

   Навозну кучу разрывая,

  Петух нашел Жемчужное Зерно

   И говорит: «Куда оно?

    Какая вещь пустая!

Не глупо ль, что его высоко так ценят?

А я бы, право, был гораздо боле рад

Зерну ячменному: оно не столь хоть видно,

      Да сытно».

   Невежи судят точно так:

В чем толку не поймут, то всё у них пустяк.

Крестьянин и работник

  Когда у нас беда над головой,

   То рады мы тому молиться,

   Кто вздумает за нас вступиться;

   Но только с плеч беда долой,

То избавителю от нас же часто худо:

   Все взапуски его ценят,

  И если он у нас не виноват,

     Так это чудо!

   Старик-Крестьянин с Батраком

    Шел, под-вечер, леском

   Домой, в деревню, с сенокосу,

И повстречали вдруг медведя носом к носу.

   Крестьянин ахнуть не успел,

   Как на него медведь насел.

Подмял Крестьянина, ворочает, ломает,

И, где б его почать, лишь место выбирает:

   Конец приходит старику.

  «Степанушка родной, не выдай, милой!»

Из-под медведя он взмолился Батраку.

Вот, новый Геркулес, со всей собравшись силой,

    Что только было в нем,

  Отнес полчерепа медведю топором

И брюхо проколол ему железной вилой.

  Медведь взревел и замертво упал:

    Медведь мой издыхает.

   Прошла беда; Крестьянин встал,

   И он же Батрака ругает.

   Опешил бедный мой Степан.

«Помилуй», говорит: «за что?» — «За что, болван!

   Чему обрадовался сдуру?

   Знай колет: всю испортил шкуру!»

Обоз

    С горшками шел Обоз,

  И надобно с крутой горы спускаться.

Вот, на горе других оставя дожидаться,

Хозяин стал сводить легонько первый воз.

Конь добрый на крестце почти его понес,

   Катиться возу не давая;

   А лошадь сверху, молодая.

Ругает бедного коня за каждый шаг: