Том 2. Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции. Сказки - [168]

Однажды Акка отнесла мальчика на один из больших горных промыслов, и там, у входа в рудник, он наткнулся на маленького Матса, смертельно раненного во время взрыва. После этого мальчик только и думал о том, как бы помочь бедной Осе-пастушке. Но когда она благополучно отыскала своего отца и уже не нуждалась в его помощи, он предпочел сидеть на месте и больше не отлучаться из горной долины. С тех самых пор он непрерывно тосковал о том дне, когда вместе с Мортеном-гусаком полетит домой, чтобы снова стать человеком. Как ему этого хотелось! Тогда уж Оса-пастушка не побоится говорить с ним и не захлопнет дверь прямо у него перед носом!

Да, он был очень счастлив теперь, когда путь его лежал на юг! Увидев первый еловый бор, он стал размахивать колпачком и кричать «ура!». Точно так же приветствовал он первый встреченный им домик новосела, первую козу, первую кошку и первых кур. Его не трогала красота водопадов и чудесных скалистых гор, над которыми он пролетал. К ним он уже привык и едва удостаивал их взглядом. Иное дело, когда вдруг к востоку от этих гор он увидел часовню и усадьбу пастора в маленьком селении Квикъёк. Они показались ему до того красивыми, что на глазах у мальчика выступили слезы.

Диким гусям то и дело попадались стаи перелетных птиц, летевших гораздо большими, сильно разросшимися косяками, нежели весной.

— Куда держите путь, дикие гуси? — кричали птицы. — Куда держите путь?

— Летим в заморские края, как и вы! — отвечали дикие гуси. — Летим в заморские края, как и вы!

— Да ведь у ваших гусят крылышки еще не окрепли! — кричали птицы. — Где уж им перелететь море на таких слабых крылышках!

Лапландцы со своими оленями тоже переселялись, но только вниз, в долину. В определенном порядке спускались они с гор. Во главе шествия шагал лапландец-предводитель, затем в первых рядах стада шли рослые олени-самцы, потом двигались олени-носилыцики, навьюченные лапландскими чумами и прочей поклажей. Шествие замыкали семь-восемь лапландцев.

Когда дикие гуси увидели оленей, они опустились чуть ниже и закричали:

— Спасибо за чудесное лето! Спасибо за чудесное лето!

— Счастливого пути! Возвращайтесь скорее назад! — отвечали олени.

Когда же диких гусей увидели медведи, они, указав на птиц своим детенышам, проворчали:

— Гляньте-ка на них! Ну и мерзляки, малейшего холодка боятся! Зимовать дома и то не смеют!

Но старые дикие гуси не остались у них в долгу и закричали своим гусятам:

— Гляньте на них! Ну и лентяи! Вместо того чтобы двинуться на юг, будут спать без просыпа целых полгода, лишь бы не утруждать себя!

Внизу, в еловых лесах, сидели нахохлившись озябшие молодые глухари; они смотрели вслед огромным стаям птиц, которые, радостно ликуя, тянулись на юг.

— Когда же наш черед? — спрашивали они своих мам глухарок. — Когда же наш черед?

— А вы останетесь дома с мамами и папами! — отвечали глухари. — А вы останетесь дома с мамами и папами!

НА ГОРЕ ЭСТБЕРГЕТ

Вторник, 4 октября

Всякий, кому доводилось осенью путешествовать в горных урочищах, знает, как там бывает неуютно, когда туманы, клубясь, заволакивают всю окрестность. Тогда ни одной из прекрасных высоких гор, что поднимаются вокруг, попросту не видно. Туманы, правда, случаются и в самый разгар лета, ну а уж осенью-то от них никуда не денешься. Вот и Нильсу Хольгерссону они стали досаждать. Пока стая еще летела над Лапландией, погода стояла довольно сносная. Но не успели дикие гуси объявить, что они влетают в Йемтланд, как вокруг сгустились туманы, и разглядеть эту провинцию мальчик не мог. Он целый день летел над Йемтландом, так и не зная, что внизу — вздымаются горы или же простирается равнина.

К вечеру дикие гуси опустились на какую-то зеленую полянку, которая со всех сторон начинала круто спускаться вниз. Мальчик понял, что они находятся на вершине холма, но какой это холм — большой или маленький, так и осталось неясно. Они, должно быть, прилетели уже в края, густо заселенные людьми. Ему казалось, будто он слышит и людские голоса, и скрип повозок на дороге, но и в этом он не был уверен.

Мальчику очень хотелось отыскать какую-нибудь усадьбу, но он боялся заблудиться в тумане и не осмеливался отойти от диких гусей. Кругом все либо промокло насквозь, либо отсырело. На каждой травинке, на каждом самом крохотном растеньице повисли мелкие капли дождя, так что стоило мальчику шевельнуться, как на него обрушивался настоящий ливень. «Здесь не намного лучше, чем на севере, в горной долине», — вздохнул он.

Он все же сделал несколько нерешительных шагов и вдруг увидел прямо перед собой какое-то строение, не очень большое, но, по-видимому, высокое — в тумане Нильс не мог разглядеть его крыши. Дверь дома была заперта, и он казался необитаемым. Мальчик понял, что перед ним наблюдательная вышка и что здесь его не ждут ни еда, ни тепло очага. Но все же он поспешил назад к диким гусям и сказал белому гусаку:

— Милый Мортен-гусак, посади меня на спину и отнеси на самую верхушку вон той вышки! Здесь так мокро, что спать нельзя, а там-то уж найдется местечко посуше!

Мортен-гусак тотчас охотно согласился помочь. Он опустил мальчика на площадку, огороженную перилами, где Нильс спокойно проспал до тех пор, пока его не разбудило утреннее солнце.