Том 2. Стихотворения и поэмы, 1891–1931 - [62]

От ропщущей и беспокойной хляби,

Ее же дна не мерил человек.

Передвиженья гуннов и монголов,

Кочевья незапамятных времен

<Июнь 1922

Коктебель>

«Папирус сдержанный, торжественный пергамент…»

Папирус сдержанный, торжественный пергамент

  И строго деловой кирпич,

    Сухой и ясный камень

  И властный медный клич.

И щедрая ритмическая память

  Рапсодов и певцов.

Полезный ремингтон, болтливая бумага,

  Распутная печать

Из сонма всех бесов, рожденных в Вавилоне

<Конец 1922>

«Среди верховных ритмов мирозданья…»

Среди верховных ритмов мирозданья

Зиждитель Бог обмолвился землей.

(Но Дьявол поперхнулся человеком.)

Для лжи необходима гениальность.

Но человек бездарен. И напрасно

Его старался Дьявол просветить.

В фантазии и в творчестве он дальше

Простой подмены фактов не пошел.

(Так школьник лжет учителю.) Но в мире

Исчерпаны все сочетанья. – Он

Угадывает в мире комбинаций

Лишь ту, которой раньше не встречал.

18 января <1926>

<Коктебель>

Россия (Истоки)

Мы все родились с вывихом сознанья.

Наш ум пленен механикой машин,

А наше «Я» в глухих просторах дремлет.

Одни из нас шаманят новый день

За полночью дряхлеющей Европы,

Другие же не вышли до сих пор

Из века мамонта, из ледниковой стужи,

Звериных шкур, кремневых топоров.

Наш дух разодран между «завтра» мира

И неизжитым предками «вчера».

На западе язык, обычай, право

Сложились розно в каждой из долин,

А мы – орда. У нас одна равнина

На сотни верст – единый окоём.

У нас в крови еще кипят кочевья,

Горят костры и палы огнищан,

Мы бегуны, мы странники, бродяги,

Не знавшие ни рода, ни корней…

Бездомный ветр колючий и морозный

Гоняет нас по выбитым полям.

Безмерная российская равнина –

Земное дно – Россия и Сибирь.

Наш дух течет, как облачное небо,

Клубясь над первозданною землей,

Чуть брезжущей из тьмы тысячелетий.

Под панцирем полярных ледников,

Перетиравших сырты и увалы,

Моловших лёсс, пески и валуны,

Здесь рыли русла сказочные Оби

Предтечи человеческой орды.

И так всегда; сначала лес и степи,

Тропа в степи и просека в лесу,

Тюки сырья в бревенчатых острогах…

Потом кремли торговых городов

На тех же луках рек, на тех же бродах,

Из века в век вне смены царств и рас.

И та же рознь: невнятная земля,

Живущая обычаем звериным,

А в городах заморские купцы

С дружинами, ладьями и товаром.

Земной простор, исчерченный стезями –

Петлями рек и свёртками дорог,

Здесь шляхами торговых караванов,

Там плешами ладейных волоков.

Путь янтаря – от Балтики на Греки,

Путь бирюзы – из Персии на Дон.

Лесные Вотские и Пермские дороги,

Где шли гужом сибирские меха,

И золотые блюда Сассанидов,

И жемчуга из Индии в Москву.

Пути, ведущие из сумрака столетий

До наших дней сквозь Киммерийский мрак

Глухих степей, сквозь скифские мятели,

Сквозь хаос царств, побоищ и племен.

Кто, по слогам могильников читая

Разодранную летопись степей,

Расскажет нам, кто были эти предки –

Оратаи по Дону и Днепру?

Кто соберет в синодик все прозванья

Степных гостей от гуннов до татар?

История утаена в курганах,

Записана в зазубринах мечей,

Задушена полынью и бурьяном,

Зашептана в распевах пастухов.

Лишь иногда сверкнет со дна курганов,

Где спят цари со свитой мертвецов,

Вся в пламени сказаний Геродота

Кровавая и золотая Ски<фь>…

<5 мая 1928

Коктебель>

«Революция губит лучших…»

Революция губит лучших,

Самых чистых и самых святых,

Чтоб, зажав в тенетах паучьих,

Надругаться, высосать их.

Драконоборец Егорий,

Всю ты жизнь провел на посту –

В уединении лабораторий

И в сраженьях лицом к лицу.

<1931

Коктебель>

Надписи на акварелях

Вечерние возношения (Цикл темпер)

1

Старинным золотом и желчью напитал

Вечерний свет холмы…

2

И льнет душа к твоим излогам

И слышит шорохи шагов

По бледно-розовым дорогам

В молчаньи рдяных вечеров…

3

Душа грустит среди холмов зеленых

Под сводами осенних вечеров…

4

И низко над холмом дрожащий серп Венеры

Как пламя воздухом колеблемой свечи…

5

И в пурпуре полей и в зелени закатов

Серп пепельной луны…

6

А заливы в зеркале зеленом

Пламена созвездий берегут…

7

Мерцает бирюзой залив

В пурпурной раме гор сожжённых…

8

Молчат поля, молясь о сжатом хлебе,

Грустят холмы и купы дальних верб,

И сердце ждет, угадывая в небе

Чуть видный лунный серп…

Десять лирических пауз одной прогулки

1

В зелено-палевых туманах

Грустят осенние холмы…

2

Вдаль по земле, таинственной и строгой,

Лучатся тысячи тропинок и дорог…

3

И дышит утренняя свежесть

На темной зелени лугов…

4

К лазурному заливу тропы

Бегут по охряным холмам…

5

В сизо-сиреневом вечере

Радостны сны мои нынче…

6

Я поставлю жертвенник в пустыне

На широком темени горы…

7

Сквозь розово-призрачный свет

Просветятся лунные дали…

8

И горы – призраки на фоне вечеров…

9

Твой влажный свет и матовые тени

Дают камням оттенок бирюзы…

10

Мой легкий путь сквозь лунные туманы…

Надписи на акварелях

1) Багряные своды вечерних дерев

И озера синее око.

2) Базальтовые крылья херувимов,

Распятые на скалах Карадага.

3) Безгрустна грусть сквозь утренний хрусталь.

Жар-цвет 1928

4) Безмерная журчащая равнина,

Бегущая навстречу кораблю.

Жар-цвет 1928

5) Берега рассказывают сумеречный сон.

6) Беспокойные воды залива

И громады твоих облаков.

10 августа 1925

7) Беспокойные воды заливов

И зеркальные воды озер.

30 декабря 1925

8) Бледно-лиловая летняя ночь

Зыблет широкие блики.

9 сентября 1930