Том 2. Стихотворения, 1917–1920 - [9]

«Вуле-ву, мусью Нуланс?»

Три союзных кавалера

С ним играют в преферанс.

Англичанин смотрит хмуро,

Распинается француз.

У японца в мыслях с кем-то

Сепаратнейший союз.

С кем? Никто пока не знает,

Мирбах знает, но молчит.

У российского буржуя

Сердце трепетно стучит.

Перемешаны все карты,

Вот изволь тут, вылезай!

Что кричать мне, боже правый:

«Вив» ли, «гох» ли, иль «банзай»?!

Вождю >*

Тов. Ленину в день рабочей печати посвящаю.

Как этот день мне мил и дорог!

Ряд долгих лет прошел с тех пор…

Теперь – повержен злой наш ворог,

Тогда – мы с ним вступали в спор.

   Тогда – нас было так немного,

   Но знали мы, на что идем…

   Был каждый шаг проверен строго

   Тобой, испытанным вождем.

Рождалась «Правда» наша в муках,

Окружена стеной врагов, –

Но пролетарий в первых звуках

Услышал звон своих шагов.

   Ты был за дальнею границей,

   Но духом с нами был всегда, –

   Росла, страница за страницей,

Святая библия труда…

Нам каждый день грозила кара

И беспощадный вражий суд,

Напор открытого удара

И козни тайные Иуд.

   Из ликвидаторского стана

   Какой бесстыжий несся вой!

   Работой Мартова и Дана

   Был восхищен городовой.

Для заклинателей «стихии»,

Для дряблодушных торгашей

Мы были аспиды и змии,

Гроза мещанских шалашей.

   Теснил нас лютый враг жестоко.

   Редел отряд наш боевой,

   И в злую пору одиноко

   Звучал далекий голос твой.

Но перенесши все невзгоды

И взявши с бою каждый шаг,

Мы на крутых путях свободы

Вновь утвердили алый стяг.

   Незыблем он на новой грани!

   И наша вера велика:

   - Не осквернит священной ткани

   Ничья враждебная рука!

«Христос воскресе» >*

   У батюшки Ипата

   Водилися деньжата.

Конечно, дива тут особенного нет:

   Поп намолил себе монет!

Однакоже, когда забыли люди бога

И стали сундуки трясти у богачей,

   Взяла попа тревога:

«Откроют, ироды, ларек мой без ключей!»

Решив добро свое припрятать повернее,

   Поп, выбрав ночку потемнее,

Перетащил с деньгами ларь

         В алтарь

И надпись на ларе искусно вывел мелом:

«Сей ларь – с Христовым телом».

      Но хитрый пономарь,

      Пронюхав штуку эту

И выудивши всю поповскую монету,

Прибавил к надписи: «несть божьих здесь телес.

         Христос воскрес!»

Что пономарь был плут, я соглашусь, не споря,

Плут обманул плута – так кто ж тут виноват?

      Но я боюсь, чтоб поп Ипат

         Не удавился с горя.

Осiновый кiл Радi >*

Чоловiк каже: «гречка!»

Жiнка каже: «мак! мак!»

– Нехай так! Нехай так!

Нехай буде з гречки мак!

Рада каже: «самостiйность!»

Нiмець каже: «гох! гох!»

– Ох, ох, ох! Оце ж гох!

Щоб ты, бридкiй нiмець, здох!

Ждали лiта, ждалы лiта,

А прiйшла зима.

Була Рада, була Рада,

А тепер нема!

Ой ти, дядьку Мусiю,

Чи бачив ты чудасiю?

Як не бачив, подивись:

Любив нiмець Раду,

Цiлував iи колысь

Спереду и сзаду.

Цiлував и милував,

Кохав щиро, покы

Выпив всю iи красу,

Видавив всi соки.

Потiм с гетьманом Павлом

Перебив iй спину

И, проткнувши всю колом,

Кинув в домовину.

– От, тепер лежи i гнiй,

Бо була проворна.

Я ж казав тобi, дурнiй:

«Не кохай Эйхгорна!»

По заслузи маешь плату,

Голова змiнна!

Прокляне тебе, прокляту,

Трудова Вкраiна!

Темнота («Кулак один…») >*

   Кулак один, купив пудовую свечу,

      Тем малость совесть успокоил.

   А мироед другой взял да собор построил:

«Не всякому со мной ровняться по плечу!»

В синодской грамоте был подвиг сей отмечен.

   Был этой грамотой, бесспорно, богачу

      Рай после смерти обеспечен.

«Как смерть моя придет, – велел богач жене

         И всей родне, –

         Не убивайтеся по мне

         И не тужите.

   Застраховался я от адских мук вполне.

   Вы эту грамоту в персты мои вложите!»

Что ж вышло? Померли тузы в одном году

         И повстречалися… в аду!

         Туз первый диву дался:

   «Кого я вижу? Ну, дела!

Что ж грамота твоя? Ужель не помогла?

         А ты как ею величался!

   Она не стоила, выходит, и гроша!»

«Ох, – молвил туз второй, – бумага хороша,

         Первеющего сорта.

   Был беспременно б я в раю,

   Да по душу мою

Какой-то черт прислал безграмотного черта!

   Я грамоту ему, проклятому, сую,

         А он, подлец, глаза таращит

И прямо в ад меня без разговору тащит!»

* * *

Недавно случай был подобный с богачом.

         Оставшись ни при чем,

То-бишь ощипанный изрядно беднотою,

Он объяснял беду – «народной темнотою».

Конечно, грамота, друзья мои, важна,

Конечно, нам она вот до чего нужна,

От прошлой темноты пора нам излечиться.

Но… чтобы правильно судить о богачах,

   Тем, у кого они сидели на плечах,

      Не надо грамоте учиться.

Молодняк >*

   Годков тому, примерно, пять

Помещик некий в лес заехал погулять.

   На козлах Филька красовался,

   Такой-то парень – богатырь!

«Вишь, как тут заросло, а был совсем пустырь. –

   Молодняком помещик любовался. –

Как, Филька, думаешь? Хорош молоднячок?

Вот розги где растут. Не взять ли нам пучок?

В острастку мужикам… на случай своеволья!»

«М-да! – Филька промычал, скосивши вбок глаза. –

М-да… розги – первый сорт…

                    Молоднячок… Лоза!..

Как в рост пойдут, ведь вот получатся дреколья!»

* * *

Какой же в басенке урок? Смешной вопрос.

Года всё шли да шли, – и молодняк подрос.

Мартышка >*

На соединенном заседании ЦИК и Московского Совета после принятия резолюции об усиленной работе по организации мощной Советской армии, укреплении всех, организаций, объединяющих широкие трудовые массы рабочих и крестьян, о внутренней спайке и дисциплине, – меньшевики запели похоронный марш.