Том 2. Стихотворения, 1917–1920 - [7]

   Лихой поры.

Гей, точите-ко вы, братцы, топоры,

   Да топоры!

А чтоб вышли ваши косы все остры,

   Да все остры, –

Чтоб готовы были вы зажечь костры,

   Зажечь костры,

И по первой по тревоге боевой,

   Да боевой,

Заградить себя стеною огневой,

   Да огневой.

То-то вороги заскачут! Их-ха-ха!

   И эх-ха-ха!

Как мы красного им пустим петуха,

   Да петуха!

Гей, ты, Русь, ты, Русь родная, вольный край,

   Наш вольный край,

Боевую свою силушку сбирай,

   Да собирай!

Ты дуди, моя дуда: ду-ду, ду-ду,

   Ду-ду, ду-ду!

А я, старенький, проселками иду,

   Иду, иду!..

   Ге-ей!..

«Правде» >*

Броженье юных сил, надежд моих весна,

   Успехи первые, рожденные борьбою,

Все, все, чем жизнь моя досель была красна,

   Соединялося с тобою.

Не раз теснила нас враждебная орда

   И наше знамя попирала,

Но вера в наш успех конечный никогда

   У нас в душе не умирала.

Ряд одержав побед под знаменем твоим

   И закалив навек свой дух в борьбе суровой,

В тягчайшие часы мы верим: мы стоим

   Пред новою борьбой и пред победой новой!

Стяг красный водрузив у древних стен Кремля,

   Стяг красный «Правды» всенародной,

Знай, трудовая рать, знай, русская земля,

   Ты выйдешь из борьбы – великой и свободной!

Батрацкая >*

Песня

У окошечка сижу

Да в окошечко гляжу.

   Эх-ма!

Три деревни, два села…

Ну ж, ребятушки, дела!

   Эх-ма!

Из деревни от отца

Поджидаю письмеца.

   Эх-ма!

Как письмо я получу,

Сундучок заколочу.

   Эх-ма!

По дорожке по прямой

Едет молодец домой.

   Эх-ма!

Поклонюся я родне,

И сохе, и бороне.

   Эх-ма!

И сохе, и бороне.

Всей родимой стороне.

   Эх-ма!

Окружит меня родня,

Будет спрашивать меня.

   Эх-ма!

Поведу с родней я речь,

Как нам волю уберечь.

   Эх-ма!

Где налечь и где нажать,

Чтоб земельку удержать.

   Эх-ма!

Чтоб не взгрел нас барский бич,

Кликну я по селам клич.

   Эх-ма!

Кликну клич средь мужиков:

«Все в ряды большевиков!»

   Эх-ма!

Все – в ряды большевиков!

Собирай всех батраков!

   Эх-ма!

Собирай всех батраков!

Напирай на кулаков!

   Эх-ма!

Меньшевистским лицемерам >*

Меньшевистские повадки

И речей их дребедень,

Их бесстыжие нападки

Знаем мы не первый день.

Передержки, подтасовки,

Резолюций лживых пук,

Хитроумные уловки,

Воровская ловкость рук.

Если врут – то без заминки,

Если плачут – то навзрыд,

Обездоленные свинки

У разрушенных корыт.

Буржуа? – Позвольте ручку!

Большевик? – Долой! Ату! –

За какую ж вы получку

Продаете бедноту?

Возмущаясь «безобразьем»

Петербурга и Москвы,

Над несчастным Закавказьем

Что теперь творите вы?

Что вы скажете, к примеру,

Если, взяв у вас урок,

Примерять к вам вашу меру

Мы начнем… в ближайший срок?

На завалинке >*

(Беседа деда Софрона)

Кто на завалинке? А, ты, сосед Панкрат!

   Здорово, брат!

   Абросим, здравствуй! Друг Микеша, это ты ли?

   Ну, что вы, деда не забыли?

А я-то до чего вас, братцы, видеть рад!..

   Покинувши на время Петроград,

Прибрел я, старина, в родную деревеньку.

   Что? Как мне в Питере жилось?

   Перебивался помаленьку,

   Всего изведать довелось.

С врагами нашими за наше дело споря,

   Немало вытерпел я горя,

   Но… терпит бог грехам пока:

   Не только мяли нам бока,

Мы тоже кой-кому помяли их изрядно.

   Да, схватка крепкая была…

   Как вообще идут дела?

   Ну, не скажу, чтоб очень ладно:

   Тут, глядь, подвох, а там – затор.

Народные враги – они не дремлют тоже.

Одначе мы… того… нажмем на них построже.

Чай, не о пустяках ведем мы с ними спор.

   Не в том суть нашей схватки,

Что мироедов мы уложим на лопатки.

Нет, надо, чтобы враг наш лютый – сбитый с ног –

   Подняться больше уж не мог.

Иначе, милые, сыграем мы впустую.

Подобный проигрыш случался зачастую.

   Раз наши вечные враги,

   Очнувшись, сил накопят,

Они не то что гнуть начнут нас в три дуги,

   А всех в крови утопят.

   И учинят грабеж такой,

   Что ой-ой-ой!

   Вот почему всегда твержу я,

Чтоб по головке, мол, не гладили буржуя.

   Вот, други-братцы, почему

   Из щелкоперов кой-кому,

   Умам трусливым и нелепым,

   Я стариком кажусь свирепым.

А вся загвоздка в том, что я твержу одно:

   Родной народ, тебе другого не дано.

Сваливши с плеч своих грабительскую шайку,

   Завинчивай покрепче гайку!

   Завинчивай покрепче гайку!!

И если хочешь ты по новой полосе

   Пройти с сохою трудовою,

Все корни выкорчуй! Все корни злые, все,

   Со всею мусорной травою!..

Лукерья >*

У бабушки Лукерьи Кривобокой

   До старости глубокой

Осталася привычка юных дней

Все прибирать к рукам, что под руку попало,

   Свое, чужое – горя мало:

   Была б кладовка лишь полней.

Сама, должно, в грехе она была зачата,

В нее же все пошли и дети и внучата.

Одначе, ежели случалося порой,

Что бабе правду всю кто скажет без утайки, –

За честь своей семьи (сказать вернее – шайки!)

   Вставала бабушка горой:

«Мой Кузька гуся спер? Где? У кого? Откуда?

   Гусь сам ко мне забрел во двор.

Что? У соседа Клим стянул овса три пуда?

А кто поймал, скажи? Не пойман, так не вор.

   У Еремеевых Машутка

   Стянула, баешь, полотно?

   Ну, вот! Ребяческая шутка.

   И было это так давно.

Я, милые, детей учила не плохому.

Был, правда, грех, что Клим, забравшись в клеть к Пахому,

Был пойман и избит. Ну что ж? И поделом.

И не журила ль я его пред всем селом?

Всю, как рукой, не я ль с него сняла заразу?

   Не пойман больше Клим ни разу,

   Хотя… Кто нынче без греха?