Том 2. Стихотворения, 1917–1920 - [50]

А в умных книгах – знаний клад:

Как строить жизнь на новый лад

И как вести свои дела,

Чтоб Русь в довольстве расцвела.

   Вперед! Вперед! Вперед! Вперед!

   Всему, товарищ, свой черед:

   Вчера – винтовка, нынче – плуг, –

   Работай, друг!

Жизнь в городах забьет ключом.

Нужды не ведая ни в чем,

Исполнив свой урочный труд,

Весь городской рабочий люд

Умно использует досуг

В кругу родных, друзей, подруг,

Отдавшись полностью тому,

Что близко сердцу и уму.

   Поет пила. Звенит топор.

   С нуждою труд вступает в спор.

   Чтоб закипела жизнь вокруг,

   Работай, друг!

Вставайте, воины труда!

Вас ждет великая страда,

Последний трудный переход

К счастливой жизни – без господ

И без господского кнута.

Встань, трудовая беднота,

Горя к бездельникам враждой,

На битву с рабством и нуждой!

   Вперед! Вперед! Вперед! Вперед!

   Всему, товарищ, свой черед:

   Вчера – винтовка, нынче – плуг, –

   Работай, друг!

Конокрады >*

«Когда б я сделался царем, –

Мечтал цыган, давяся сухарем, –

Не помирился б я на малом:

Все время ел бы сало с салом,

Потом, отъевшися и случай улуча,

Украл бы сто рублей и задал стрекача!»

* * *

Юденич! Господи, каким был генералом!

   Вояка, шут его дери:

   Брал Питер, лез в цари…

   И кончил этаким провалом:

Разбивши медный лоб о Красный Петроград

   И отступив с позором,

Был в воровстве накрыт своим же прокурором.

* * *

Юденич – вор. Колчак – прохвост на тот же лал.

Теперь – у нас в руках – судьбе своей не рад.

То ж и с Деникиным должно случиться вскоре,

Нет, приглядитеся вы к этой гнусной своре:

Что ни «правительство» у них – то вор на воре,

Что ни герой – то конокрад!

Благословение >*

Былых господ прогнавши взашей,

Мы знаем: есть страшнее враг, –

Мы по пути к победе нашей

Свершили только первый шаг.

Страшнее барской шайки дикой

Нас изнурившая нужда.

Вперед же, воины великой

Единой армии труда!

Отбив рукой вооруженной

Всю злую вражескую гнусь,

Спасем работой напряженной

Коммунистическую Русь.

Работать все станки заставим,

Исправим всё и пустим в ход –

И от смертельных мук избавим

Нуждой измаянный народ.

Мы деревушкам скажем черным!

«Довольно жутких, темных зим!

Себя трудом, трудом упорным,

Мы к светлой жизни воскресим!»

Есть на Руси один хозяин –

Народ свободный, трудовой.

С рабочим пахарь кровно спаян

Одною спайкой боевой:

В одном строю – герой с героем –

Шли в бой, опасности деля.

Вперед же, братья, бодрым строем!

Свои заводы мы откроем,

Свои запашем мы поля.

Свои богатства мы умножим

И возрастим свои плоды,

У общих фабрик горы сложим

Из торфа, угля и руды.

Жизнь забурлит живым потоком,

Не зная вражеских запруд, –

И мы, в спокойствии глубоком,

Окинув Русь хозяйским оком,

Благословим наш общий труд!

Ученому и борцу профессору К. А. Тимирязеву >*

Седой мудрец, душой сколь многих ты моложе.

Пусть первый ты средь нас, пусть ты пока – один,

Тем знаменательней для нас и тем дороже

Приветный голос твой и вид твоих седин.

Сегодня ты двойным увенчан ореолом,

В его сиянии твой образ навсегда

В потомство перейдет возвышенным символом

Союза мощного науки и труда.

Стара – помирать пора >*

Бабка с печки: «Ох-ох-ох!

   Ох-ох-ох!

   Ох-ох-ох!

Как народ стал нынче плох.

   Вот как плох!

   Вот как плох!

Молодые-то дурят,

   Все дурят,

   Все дурят

И невесть что говорят,

   Говорят,

   Говорят,

А молодки – престо срам,

   Просто срам,

   Просто срам,

Позабыли божий храм,

   Божий храм,

   Божий храм.

В праздник в храме – ни одной,

   Ни одной,

   Ни одной,

Все пошло на лад иной,

   На иной,

   На иной.

Мужики гуськом в Совет,

   Ох, в Совет,

   Ох, в Совет,

А бабенки – айда вслед,

   Айда вслед,

   Айда вслед!

Те заспорят меж собой,

   Меж собой,

   Меж собой,

А бабенки – вперебой,

   Вперебой,

   Вперебой.

Стыд и страх им – трын-трава,

   Трын-трава,

   Трын-трава:

Забирают все права,

   Все права,

   Все права.

Заведет бабенка речь,

   Бабью речь,

   Бабью речь,

Так мужик ей не перечь,

   Не перечь,

   Не перечь!

Дура-баба с ним равна,

   С ним равна,

   Всем равна.

Ох-ти, боже, времена,

   Времена,

   Времена!

То ли дело в старину,

   В старину,

   В старину:

Муж как зыкнет на жену,

   На жену,

   На жену,

Да кнутом-от щелк-пощелк,

   Щелк-пощелк,

   Щелк-пощелк, –

Смотришь, баба – просто шелк,

   Просто шелк,

   Просто шелк!

Что с ней хочешь, то твори,

   То твори,

   То твори,

Потому что – не дури!

   Не дури!

   Не дури!

Да живи, как бог велел,

   Бог велел,

   Бог велел!

Мой-от Клим мне век заел,

   Век заел,

   Век заел!

Помер… Вечный упокой,

   Упокой,

   Упокой!

Кровопивец был какой,

   Вот какой,

   Вот какой!

А чтоб я ему…ни-ни,

   А ни-ни,

   А ни-ни!

Жили так-то мы ль одни?

   Мы ль одни?

   Мы ль одни?

Стало, есть такой закон,

   Есть закон,

   Есть закон, –

Повелось так испокон,

   Испокон,

   Испокон.

А теперь пошел народ,

   Ну ж народ,

   Ну ж народ!..»

Бабка сонно крестит рот,

   Крестит рот,

   Крестит рот

И бормочет до утра,

   До утра,

   До утра:

«Ох, стара уж я, стара,

   Ох, стара,

   Ох, стара!

Помирать, никак, пора!..»

   Да, пора, –

   Да, пора!

На свет! >*

Распроклятое ты наше житье женское,

Распроклятое бабье житье!

(Из народных песен.)

«Всю те спину всполосую!» –

Разъярясь, что дикий зверь,

Дочь, раздетую, босую,

Батя вытолкал за дверь.

Вьюжный зимний день морозен,

Дышит холод ледяной.

Уж как грозен, грозен, грозен,